Церковные историки утверждают, что в древней Церкви вопрос о примате папства не стоял никоим образом. Общеизвестно, что речь шла только о первенстве чести. Однако если на этой почве папы пытались отлучать архиереев из-за несогласия с ними по каким-то вопросам, то остальные Церкви, в том числе и западные, активно протестовали. За Римской кафедрой безусловно признавалось только одно первенство - «председательство в любви».

Действительно, кафедра была богатая, римляне помогали мученикам, которых привозили в Рим, снабжали деньгами бедные Церкви. (Почувствуйте разницу - ни копейки не тратилось на разведку и контрразведку, на политическую деятельность, своих банков не было, - все раздавалось нуждающимся!)

Первые века по Рождестве Христовом сохранили нам только имена епископов Рима, некоторые их деяния и сочинения. Но вот в конце III века в Антиохийской Церкви возникли имущественные проблемы, связанные с ее епископом Павлом Самосатским, впавшем в ересь. Ему покровительствовала пальмирская царица Зенобия, управлявшая Сирией, и поэтому для решения вопроса местные христиане (не еретики) обратились к языческому императору Аврелиану. (Потому что он был великим понтификом (главным жрецом), и серьезные религиозные дела разбирались именно им). Естественно, он решил вопрос по-римски: велел найти в Риме жреца, представляющего данную религию, то есть христианского римского епископа, выяснить, какую позицию занимает он, и присудить имущество той стороне, которую поддерживает епископ Рима. Вот такое первенство чести. Позиция чисто имперская и чисто языческая.

И ее разделяли все в империи: Рим-де стольный град, центр Вселенной, живет там государь-император, солнце вселенной, а вокруг него светлейшие и сиятельнейшие патриции и наилучшие государственные мужи. Они - самые мудрые, самые добродетельные и просвещенные, а поэтому решат все по справедливости и как надо. Такая логика нам знакома. Но в древней Церкви рассуждали и несколько иначе. Когда в той же Антиохии, уже христианской, в 341 году на Поместном соборе, составившемся в связи с освящением Золотой базилики, обсуждали вопрос о замещении Александрийской кафедры, и Римский епископ пытался продиктовать отцам собора свое мнение (вполне справедливое), то отцы ответили ему, что со своими делами справятся сами, а он пусть не считает себя третейским судьей. И все.

Это классическая древнехристианская позиция: древней кафедре наше почтение и братская любовь, но у нас и своя голова на плечах. Потому что Дух Святой и в Риме, и в Антиохии и в городке Византий - один и тот же. Аналогичная ситуация возникла на Втором Вселенском соборе, когда Рим пытался навязать Константинополю свою кандидатуру на должность архиепископа Города (совершенно никудышнюю), отцы восточные ее отвергли, проголосовали за святителя Григория Богослова и, чтобы придать вес кафедре новой столицы империи, собор утвердил за ней второе по чести место после римской (3-е правило). «Потому что Константинополь есть новый Рим». Было также принято правило о невмешательстве епископов в дела чужих диоцезов (2-е правило).

В Риме эти два постановления сильно не понравились.

Потому что они сокрушали римские амбиции.

А по сему быстренько собрали собор у себя и «Римским Собором 382 года было определено, что первенство в делах Церкви принадлежит епископам тех трех городов, где ранее проповедовали апостол Петр и его ученик, - Рима, первым епископом которого являлся апостол Петр, Антиохии, как его первого епископского местопребывания, Александрии, с которой связана деятельность апостола Марка, ученика апостола Петра. Римскому Собору приписывают первое официальное провозглашение примата епископа Рима по божественному праву, поскольку он признал его преемником и викарием апостола Петра.

Однако декларации примата Римского епископа не встречали сочувствия не только на Востоке, но иногда и на Западе. Опираясь на доктрину первенства «Апостольского престола», папа Дамас стремился принимать участие в решении внутренних проблем не только Римской Церкви, но и других Церквей. При поддержке очень юного императора Грациана, папа дезавуировал второе правило Второго Вселенского Собора о невмешательстве епископов в дела чужих епархий. Он разослал предписание, запрещающее поставлять епископов без согласия Рима. Впоследствии он его дополнил, а папа Сириций (384-399) подтвердил: рукоположение во епископа считается действительным лишь при согласии Римской Церкви, после хиротонии епископы обязаны были являться в Рим для получения паллия». Кроме того, Римская Церковь твердо стояла на том, что духовная власть не должна зависеть от прихоти светской.

Увы! Даже для Рима это вскоре станет недостижимым идеалом. Но особенно важно здесь то, что духовная власть Римского престола на этом этапе своего существования стремится не просто не зависеть, а даже как бы изолироваться, оторваться от светской. Хотя на практике, конечно, это было сложно. Что касается Константинополя, то там происходит обратное, и Церковь охотно сотрудничает с государством, и со временем эти два института переплетаются очень тесно.

После смерти императора Феодосия Великого империя разделилась на две половины, причем, именно римская половина со временем (и довольно быстро) стала весьма нестабильной политически, императоры там слишком часто сменялись и единственным оплотом стабильности в этой части империи оказалась Церковь и, прежде всего, Римский епископ. Со времен святого Константина Великого ему даровались различные преференции. И, конечно, появлялись собственные теоретические и практические «наработки» римских архиереев.

Со времени папы Дамаса (366-384) кафедра Римских епископов стала называться «Апостольским Престолом» (это название он впервые использовал в своем послании испанским епископам около 375 года). Вскоре после Второго Вселенского собора в Риме появился документ, на основании которого позже был составлен так называемый «Декрет Геласия» (три основные главы «Декрета», скорее всего, написаны в ближайшем окружении папы Дамаса), в котором утверждалось, что «Римская Церковь Божественным изволением, а не решением какого-либо собора (имелся в виду II Вселенский Собор), есть глава всех Церквей».

Преемник папы Дамаса епископ Сириций стал первым, при ком титул «папа» приобрел то значение, которое он имеет теперь. Папа Иннокентий I (401-417) в послании гальскому епископу Децентию сформулировал теорию о преимуществе римской традиции как наиболее древней и сохранившей чистое учение апостолов. То есть ни Медиолан, ни Лугдун (Лион), ни Кордова, ни Александрия, ни Антиохия, ни Эфес и никакая другая архиерейская кафедра, а только Рим сохранил предание в чистоте. Только Римская кафедра является апостольской, именно от нее получили благодать местные Церкви.

Такой вот теологумен, в который охотно и совершенно искренне верили все последующие римские папы и почти весь западный епископат. Кстати, на Западе Рим мог отчасти претендовать на эксклюзивное обладание апостольским преемством (тоже довольно условно, потому что святитель Римский Климент утверждал, что апостол Павел проповедовал до края земли, что означало тогда Испанию и Англию), а вот на Востоке было масса городов и весей, слышавших проповедь апостолов, то есть было много апостольских кафедр.

Но в посланиях епископам папа Иннокентий указывал им на особый авторитет Римской кафедры в области вероучения и представлял обращение к нему епископов как признание ими «древнего отеческого обычая» передавать важнейшие церковные дела на рассмотрение Римского епископа. На самом деле этот обычай в то время находился в стадии активного формирования, и занимались этим формированием римские епископы. Папа Иннокентий выдвинул тезис о том, что Римская Церковь является единственным источником истинной апостольской веры. Это еще не полная «непогрешимость», но ее первые ласточки.

Позиция восточных Церквей разительно отличалась от римской.

«Восточные епископы частенько прибегали к поддержке пап как к тактически выгодному противовесу имперскому вмешательству в их дела. Но их письма с просьбой о поддержке всегда были адресованы не только одному папе, но и нескольким видным западным епископам. Например, письмо св. Иоанна Златоуста из ссылки обращено не только к Иннокентию Римскому, но и к Валерию Миланскому и Хроматию Аквилейскому. В таких обращениях имя папы Римского всегда стоит первым, но это - дань церемониалу, не исключающему авторитета других епископов».

В силу специфической политической обстановки «папы постепенно приобретают положение монархов. На Востоке их авторитарные претензии всерьез не воспринимались. Здесь только император - разумеется, при поддержке Вселенского собора, который он один лишь и мог созывать, - обладал единоличной верховной властью».

Но уже в V веке ситуация изменилась.

Святитель Лев I Великий, папа Римский (440 - 461) получил от императора титул Верховного понтифика, pontifex maximus, который постулирует носителя этого титула в качестве высшего авторитета в вопросах веры. «Власть римского епископа как наместника св. Петра уже утвердилась ранее предшественниками Льва, в особенности такими, как Дамас и Сириций. Но Лев - папа, чья безупречная нравственность и преданность Церкви создали ему непоколебимый авторитет во всем мире, - придал этой идее куда больше торжественности, внешнего блеска и последовательности. Более того, он внес в эту самооценку Римской Церкви два новых аспекта.

Один из них - параллелизм двух организаций, имперской и церковной. Римское понятие имперского тела (corpus) идентифицируется в его мысли с Телом Христа (Corpus Christi), которое понималось не только как духовное, сакраментальное тело, но и как конкретная земная организация. Конечно, Сам Христос - Глава тела, но так как Он сделал Петра «князем всей Церкви» - главенство над земной организацией принадлежит Петру и его наследникам. Иными словами, Петру и его наследникам принадлежит в Церкви то место, которое в Империи принадлежит императору». Власть папства, утверждал святой папа Лев, - это власть самого святого Петра; устами пап глаголет сам святой Петр.

При всем уважении к папе Льву лично на Востоке стали понимать, что «римское папское самосознание» нужно как-то ограничивать.

И поэтому на IV Вселенском соборе было принято 28 правило, уточнявшее 3-е правило Второго Вселенского Собора: «Ибо и престолу Древнего Рима отцы, как и подобает, дали преимущества, потому что он был царствующим городом... Такие же преимущества подобают и святейшему престолу Нового Рима... Город, получивший честь быть городом императора и сената и имеющий равные преимущества с древним императорским Римом, был бы... подобно ему возвеличен и в церковных делах и стал бы вторым после него». Здесь утверждаются две неприятные для Рима идеи: во-первых, что верховенство Первого Рима, так же как и Второго, было утверждено отцами, а вовсе не святым Петром, а во-вторых, что преимущества римского епископа вытекают из того, что Рим был царствующим городом, то есть столицей.

Папа святой Лев Великий этого канона не принял. Он был глубоко убежден в мистических причинах первенствования Римской кафедры.

Кроме 28 правила, в ответ на учение о примате папы Римского, основанном на преемстве власти от апостола Петра, на Востоке было обосновано первенство патриарха Константинопольского, во-первых, ссылкой на предание о том, что Константинопольская церковь была основана апостолом Андреем, который не только был братом Петра, но и впервые привел Петра к Иисусу Христу (Ин 1:35-42). Однако в большинстве своем православные богословы рассматривали власть, дарованную Петру, как прообраз епископской власти вообще, а не власти, принадлежащей епископу какой-то определенной кафедры. И чтобы усилить позиции архиепископа Константинопольского, восточные епископы дали Константинополю, до тех пор подчинявшемуся Гераклейской епископской кафедре, статус и права митрополии над Понтом, Малой Азией и Фракией.

Дальнейшее развитие теория примата папской власти в Церкви получит у папы Геласия I (492-486). Этот папа подходил к вопросу юридически и следовал сложившейся ранее римской традиции, по которой власть церкви была auctoritas - законодательной, а власть императора - porestas - исполнительной. В римском праве auctoritas превосходит porestas. (Правда, в тогдашней политической ситуации папа Геласий признавал политическое верховенство короля-арианина Теодориха - куда деваться!). Несмотря на немалые усилия Константинопольского патриарха Евфимия и угрозы византийского императора Анастасия, которые пытались получить независимость от Апостольского Престола, святитель Геласий отказывался предоставлять особые привилегии восточной церкви. Опровергая сам принцип, на котором основан 28-й канон, Геласий писал: «Разве император не останавливался множество раз в Равенне, Милане, Сирмии и Треве? И разве священники этих городов приобрели что-либо дополнительно, кроме тех почестей, которые передавались им с древних времён? Если вопрос о положении городов и имеет место, то положение второго и третьего престолов (Александрии и Антиохии) выше, чем у этого города (Константинополя), который не только не числится среди (главных) престолов, но даже не входит в число городов с правами митрополии».

В другом послании он ещё дальше развивает эту тему: «Разве следовало Апостольскому престолу предпочесть решение округа Гераклеи, - я имею в виду понтифика Константинопольского, - или решение каких-либо иных епископов, которых необходимо созвать к нему, либо из-за него, когда епископ Константинопольский отказывается предстать перед Апостольским престолом, являющимся первым престолом? Этот епископ, даже если бы обладал прерогативой митрополии или числился среди (главных) престолов, все равно не имел права игнорировать решение первого престола».

Папа Геласий придерживался «теории обоюдоострого меча». В послании к императору Анастасию он указывал, что в мире есть две власти: светская и духовная. В религиозных вопросах правители должны слушаться епископов, а в светских делах епископы должны подчиняться правителям. Но при этом священство все же выше императорской власти, и церковь должна стоять над государством. «Последовательный в своей доктрине, папа Геласий обосновал, что папская власть есть источник любого канонического права, понтифик неподсуден никакому суду, но сам может вершить оный над любой церковью и её предстоятелем. По сути дела, при Геласии I завершилось формирование учения о примате папства в Кафолической Церкви». «Теория папы Геласия была возрождена в радикально новой форме папой Григорием VII, который не только отрицал разделение церкви и государства, но и провозглашал господство церкви над светской властью". Но о нем речь пойдет впереди.

В 516 году папа Гормизд издал «Правило веры», в котором снова утверждалось в качестве незыблемого принципа то, что Римская церковь всегда хранила неповреждённую веру и что в ней одной - «цельная и истинная твердыня христианской религии».

Византийский ответ Чемберлену заключался в том, что с начала VI века в титулатуру Патриарха Константинопольского был введен эпитет «Вселенский». Конечно, Рим реагировал на это болезненно (хотя в V веке на Востоке так называли папу Льва). «Папа Пелагий II счёл титул «Вселенский» вызывающим и распорядился, чтобы римский представитель в Константинополе прекратил общение с патриархом, если тот не откажется от этого звания.

Этим посланником был будущий Григорий Великий, находившийся тогда в дружеских отношениях с благочестивым патриархом.

Впоследствии став папой, он и сам протестовал против использования этого титула. Он указывал на то, что «беды, обрушившиеся на империю, - это результат небрежения клира своими пастырскими обязанностями, суетности тщеславного духовенства, возлагавшего на себя „антихристианские звания", его гордыни, разрушающей правопорядок». В противовес этому святитель Григорий Великий даже назвал себя «рабом рабов» (servus servorum Dei). При этом святителе положение папы чисто внешними политическими обстоятельствами было переключено в иной регистр.

Ни Рим, ни Италия не были нужны Византии.

И вообще никому не нужны.

Враги наступали со страшной силой. «В это время церковные власти приобретали всё большее влияние в Риме по мере того, как ослабевало светское правление, не способное даже организовать оборону города от наступающих лангобардов. Римская церковь взяла на себя многие государственные функции. Папа сам занимался обеспечением защиты города. На средства, полученные с церковных земельных владений, занимавших площадь от 3,5 до 4,7 тысяч квадратных километров в Италии, Африке, Галлии и Далмации, а также на средиземноморских островах, он снабжал сограждан продовольствием, оплачивал войска, содержал стратегические объекты, откупался от варваров, выкупал пленных, обеспечивал необходимым беженцев. Неудивительно, что после смерти святителя Григория папская казна оказалась почти пустой: никогда ещё Римская церковь не брала на себя фактически полностью бремя светской власти". Причем, папа не просто взял в свои руки власть в стране. Он поставил себя, епископа Римского, над всем этим хаосом вполне в духе уже выработанных папством теорий. Но то были теории, а у папы Григория они воплотились в жизнь. Повторимся: это вынужденная необходимость. Иначе просто не выжили бы.

«До Григория римский епископ имел еще местное значение, неоспоримые права его простирались только на десять провинций его диоцеза. В Северной Италии его права оспаривали равеннский, миланский и аквилейский архиепископы. При лангобардах эти духовные властители должны были уступить Григорию. Последний, кроме того, шагнул далеко за границы Италии, когда он обратил в христианство вестготов в Испании, англосаксов в Британии и когда затем получил возможность назначать епископов и в лангобардские земли.

В притворах церквей, в оградах монастырей в воскресные и праздничные дни бедные получали пищу и одежду из рук чиновников папы. Ворота города открыты были для больных, лишенных крова и пищи, бежавших от преследования лангобардов, в Риме принимали их, лечили и кормили. Таким образом, тесные обстоятельства времени должны были сблизить римское население с их епископом; со времени Григория епископский престол принимает значение национального учреждения».

Папа Григорий был очень смиренным человеком. Он отказывался от почестей, полагавшихся гражданским правителям, однако его практический опыт был усвоен преемниками. Они пошли другим путем и уже сами включили эпитет «вселенский» в свою титулатуру. А также постарались создать свое папское государство по образцу светских.

(продолжение следует)

Использованная литература:

1. Ф. И. Успенский «История византийской империи»

2. В.В. Болотов «Очерки по истории древней Церкви»

3. А. Величко «История византийской империи»

4. А. Л. Дворкин «Папа Лев Великий и развитие идеи папского верховенства"(Из книги «Очерки по истории Вселенской Православной Церкви»)