12-14 миллионов немцев после окончания Второй мировой войны были депортированы в Германию из Польши, Чехии, Венгрии и других стран Восточной Европы. По разным оценкам, до 2-х миллионов из них в ходе депортации погибли от голода и насилия со стороны местного населения. В СССР в 1947-1948 годах немцев депортировали из Восточной Пруссии, отошедшей по итогам войны к Советскому Союзу. В отличие от других стран Восточной Европы, эта депортация прошла почти без жертв.

"Я еще в своем доме?"
14 июля 1945 года жители немецко-силезского городка Бад-Зальцбрунн, уже переименованного на польский лад в Щавно-Здруй, получили особое распоряжение об их выселении в Германию. Немцам дозволялось взять с собой 20 кг багажа на каждого. Выселение шло поэтапно. На одном из последних этапов попытались депортировать, пожалуй, самого известного жителя Силезии: лауреату Нобелевской премии по литературе Герхарту Гауптману приказ о выселении вручил некий полковник советской армии. Для писателя это был удар, от которого он так и не оправился. Перед смертью спросил: «Я еще в своем доме?» Дом принадлежал ему, но стоял уже на польской земле.

Гауптман стал одной из жертв грандиозной акции, в ходе которой из родных мест бежали и были изгнаны около 15 млн европейских немцев - от Адриатики до Балтики. Более 2 млн из них погибли.
С подачи Уинстона Черчилля в статье ХIII протокола Потсдамской мирной конференции (19 июля - 2 августа 1945 года) депортация немцев была обозначена как «orderly transfers of German populations», то есть «упорядоченное переселение немецкого населения». Советские источники называли это просто переселением. Польские - «возвращением немецкого населения" (powrót ludnosci niemieckiej).

Депортированные немцы, а вслед за ними многие политики, историки и публицисты дали этому явлению совсем другое название - «бегство и изгнание» (Flucht und Vertreibung). Уже в 1946 году западногерманские епископы обратились к западному миру с призывом не отвечать на преступления нацизма преступлением против немецкого народа. Их поддержал папа Пий ХII. Американский историк Альфред де Заяс в книге «Немезис в Потсдаме» прямо обвиняет союзников в пособничестве Сталину: по его словам, Великобритания и Соединенные Штаты вольно или невольно обеспечили большевикам легальное прикрытие массовых депортаций немцев.
С начала 30-х до середины 50-х годов, по данным отечественных историков, большевистским репрессиям и депортациям в СССР подверглись 15 народов и 40 народностей, около 3,5 млн человек были изгнаны из родных мест. В ходе различных спецопераций НКВД-МВД-МГБ пострадали около 1 млн немцев, более 200тыс. погибли. Среди них были потомки тех, кто по призыву Екатерины II приехал в Россию, чтобы помочь обустроить юг империи. И те, кто оказался на территории СССР в результате советской агрессии против Польши в сентябре 1939 года. Наконец, те, кто жил на немецкой территории, которую англо-американские союзники сдали Сталину в соответствии со статьей VI Потсдамского договора.

"Среди населения отмечаются случаи людоедства"
После падения Кенигсберга 9 апреля 1945 года в состав СССР вошли север Восточной Пруссии и Мемельский край. Мемель-Клайпеда и полоса земли севернее Немана стали частью Литвы, остальная территория, менее трети Восточной Пруссии,- частью РСФСР. Большая часть Восточной Пруссии отошла к Польше. Позднее, уже после завершения войны, во время демаркации границы между СССР и Польшей, Сталин карандашом спрямил на карте пограничную линию, и в состав СССР вошел польский городок Илавка, носивший некогда немецкое название Прейсиш-Эйлау, а ныне - Багратионовск.

Советские власти быстро начали осваивать приобретенные территории. Здесь, на самом западе страны, создавался мощный военный форпост: база военно-морского флота, подземные аэродромы, оборонная промышленность. Вскоре к ним добавились ракеты шахтного базирования с ядерными боеголовками, которые в считанные минуты могли долететь до любой точки Европы.
Уже в 1945 году в Калининградскую область пошли эшелоны с переселенцами из Белоруссии, Псковской, Калининской, Ярославской и Московской областей. По приказу Сталина они ехали на восстановление промышленности и сельского хозяйства бывшей Восточной Пруссии. Они должны были «мирно вытеснить» оттуда коренное немецкое население.

По официальным данным на весну 1947 года, на советской территории оказались 110 217 «потсдамских» немцев. Плюс к этому на территории Калининградской области в лагерях #445 и #533 содержались под стражей 11 252 военнопленных и 3160 интернированных, за которыми помимо вооруженной охраны бдительно следили 339 сексотов МВД, выявлявших военных преступников и реакционно настроенных офицеров, искавших контакт с литовским антисоветским подпольем.
Судя по всему, поначалу советское руководство не очень ясно представляло себе, что делать с немцами, в одночасье ставшими жителями, но не гражданами страны социализма. С лагерниками все было более или менее понятно: военнопленных использовали в целлюлозно-бумажной и судостроительной промышленности, а потом часть отправили по домам, в Германию и Австрию, а остальных - в Сибирь. Но было абсолютно непонятно, что делать с гражданским населением.

Те, кто был в силах работать, работали и получали продуктовые карточки. Но их было всего 36,6 тыс. человек (среди них, кстати, учителя немецких школ и даже священнослужители). Остальные были заняты расчисткой развалин или не заняты вовсе.
«Неработающее немецкое население... продовольственного снабжения не получает, вследствие чего находится в крайне истощенном состоянии,- докладывали в 1947 году в Москву калининградские власти.- В результате такого положения среди немецкого населения за последнее время отмечается резкое повышение уголовной преступности (кражи продуктов, грабежи и даже убийства), а также в первом квартале 1947 года появились случаи людоедства, которых по области зарегистрировано... 12. Занимаясь людоедством, отдельные немцы не только употребляют в пищу мясо трупов, но и убивают своих детей и родственников. Случаев убийства с целью людоедства имеется 4».
Немцам разрешили выезжать в Германию, и многие из них этим правом воспользовались. Однако калининградским властям было очевидно, что исключительно разрешительными мерами обойтись не удастся. 30 апреля 1947 года начальник управления МВД по Калининградской области генерал-майор Трофимов направил докладную записку на имя министра внутренних дел СССР генерал-полковника Круглова: «В соответствии с указанием заместителя министра внутренних дел генерал-полковника тов. Серова от 14 февраля 1947 г. #2/85 с 2 апреля 1947 г. мною приступлено к частичному переселению из Калининградской области немцев, имеющих родственников в советской зоне оккупации Германии. В настоящее время уже выдано разрешений на переселение 265 чел. Это мероприятие вызвало массовый поток заявлений немцев с просьбами о разрешении выезда в Германию, обоснованными причинами как соединения семей, так и тяжелыми материальными условиями жизни... Наличие немецкого населения в области разлагающе действует на неустойчивую часть не только гражданского советского населения, но и военнослужащих большого количества советской армии и флота, расположенных в области, и способствует распространению венерических заболеваний. Внедрение немцев в быт советских людей путем довольно широкого использования их в качестве низкооплачиваемой или вообще бесплатной прислуги способствует развитию шпионажа... Немецкое население... отрицательно влияет на освоение новой советской области... Считаю целесообразным поставить вопрос об организационном переселении немцев в советскую зону оккупации Германии».

"С большой благодарностью прощаемся мы с Советским Союзом"

Наконец, 11 октября 1947 года Совет министров СССР принял постановление #3547-1169с «О переселении немцев из Калининградской области РСФСР в советскую зону оккупации Германии». Через три дня министр внутренних дел Круглов издал приказ #001067, в соответствии с которым новому начальнику управления МВД по Калининградской области генералу Демину вменялось в обязанность переселение в 1947 году из области в Германию 30 тыс. немцев. В помощь местной милиции прибыла московская бригада во главе с генералом Стахановым. Общее руководство операцией взял на себя первый заместитель министра внутренних дел генерал Иван Серов.

Депортация немцев из Восточной Пруссии была осуществлена в течение года без каких-либо серьезных сбоев и отклонений от спущенных из Москвы планов. В отчетах МВД акция расписана детально, по дням и часам. Переселенцам дозволялось взять с собой 300 кг личного имущества («за исключением предметов и ценностей, запрещенных к вывозу таможенными правилами»). Специально отмечалось, что один из заместителей начальников эшелонов должен был заниматься «агентурной работой среди немцев». Каждому переселенцу было предписано выделить «сухой паек на 15 дней по нормам рабочих промышленности и связи». Всего, по предварительным подсчетам, переселить должны были 105 558 человек.

Первый эшелон ушел в сторону станции назначения Позевальк 22 октября 1947 года, последний - 21 октября 1948 года. Всего отправили 48 эшелонов, депортировав 102 125 человек. Организована была депортация хорошо, о чем свидетельствует относительно небольшое количество жертв. Например, в октябре-ноябре 1947 года, по данным советского МВД, в пути 26 переселенцев умерли от истощения и один - от разрыва сердца. Аналогичные депортации в остальной Европе сопровождались многотысячными жертвами. Поляки, венгры, чехи не щадили немцев, которых выселяли из Силезии, Трансильвании, Судет.
Поскольку речь шла о «потсдамских» немцах, чья судьба в принципе могла заинтересовать мировую общественность, на всякий случай прямо на станциях перед отправлением переселенцы составляли и передавали конвоирам письма «с выражением благодарности советскому правительству за проявленную заботу и организованное переселение», сохранившиеся в архивах МВД. Тексты по-немецки и по-русски (в достоверных переводах чекистов) писались, разумеется, по единому образцу: «Этим мы выражаем сердечную благодарность Советскому Союзу за отношение к нам в период жительства под Вашим руководством. Мы работали вместе с русскими товарищами в дружбе и согласии. Также благодарим мы органы милиции за хорошую организацию отправки в Германию, за помощь, оказанную нуждающимся. Продукты питания были в достатке. Большой благодарностью прощаемся мы с Советским Союзом. Вагон #10".

Закрепив раздел Восточной Пруссии, новые власти приступили к ее очистке от коренного населения. Поляки позволяли немцам взять на географическую родину 20 кг груза, русские - 300 кг

В целом все прошло как по маслу, о чем свидетельствуют рапорты на имя министра и 284 благодарственных письма, подшитые к ним. Не забыт, впрочем, недостойный поступок некоего капитана Баринова, который по пьянке отстал от эшелона и повздорил с польскими железнодорожниками, за что был примерно наказан. Остальные, как докладывал генерал Демин, трудились «добросовестно, напряженно и часто без отдыха по несколько суток».
30 ноября 1948 года министр Круглов письменно (отчет #4952/к) сообщил о завершении операции Сталину, Молотову и Берии. Коренным населением Восточной Пруссии стали русские, белорусы и украинцы.

Услышав слово «депортация», большинство людей кивают головами: «А как же, слышали: Сталин, крымские татары, народы Кавказа, поволжские немцы, корейцы Дальнего Востока…». Наш рассказ будет о депортации по окончании Второй мировой войны немцев из стран Восточной Европы. Хотя это была самая массовая депортация XX века, о ней, по непонятным причинам, в Европе не принято говорить.

Исчезнувшие немцы

Карта Европы кроилась и перекраивалась многократно. Проводя новые линии границ, политики менее всего думали о людях, живших на этих землях. После Первой мировой войны у поверженной Германии странами-победительницами были отторгнуты значительные территории, естественно, вместе с населением. Два миллиона немцев оказались в Польше, три миллиона - в Чехословакии. Всего вне Германии оказались более семи миллионов ее бывших граждан.

Многие политики (премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж, президент США Вильсон) предупреждали, что такой передел мира несет в себе угрозу новой войны. Они были более чем правы.

Притеснения немцев (действительные и мнимые) в Чехословакии и Польше стали прекрасным поводом к развязыванию Второй мировой войны. К 1940 году в состав Германии вошли населенные преимущественно немцами Судетская область Чехословакии и польская часть Западной Пруссии с центром в Данциге (Гданьск).

После войны оккупированные Германией территории с компактно проживающим на них немецким населением были возвращены прежним владельцам. Решением Потсдамской конференции Польше были дополнительно переданы немецкие земли, на которых проживало более двух миллионов немцев.

Но не прошло и 100 лет, как эти четыре с лишним миллиона польских немцев бесследно растворились. По данным переписи 2002 года, из 38,5 миллиона польских граждан немцами себя назвали 152 тысячи. В Чехословакии до 1937 года проживали более трех миллионов немцев, в 2011 году их было в Чехии 52 тысячи. Куда же подевались миллионы немцев?

Народ как проблема

Проживавшие на территории Чехословакии и Польши немцы отнюдь не были невинными овечками. Девушки встречали солдат вермахта цветами, мужчины выбрасывали руки в нацистском приветствии и кричали: «Хайль!». Во время оккупации фольксдойче были опорой немецкой администрации, занимали высокие посты в органах местного самоуправления, принимали участие в карательных акциях, жили в домах и квартирах, конфискованных у евреев. Неудивительно, что местное население их ненавидело.

Правительства освобожденных Польши и Чехословакии обоснованно видели в немецком населении угрозу будущей стабильности своих государств. Решением проблемы, в их понимании, было изгнание из страны «чужеродных элементов». Однако для массовой депортации (явления, осужденного на Нюрнбергском процессе) требовалось одобрение великих держав. И такое было получено.

В заключительном протоколе Берлинской конференции трех великих держав (Потсдамское соглашение) XII пункт предусматривал будущую депортацию немецкого населения из Чехословакии, Польши и Венгрии в Германию. Документ подписали председатель Совета народных комиссаров СССР Сталин, президент США Трумэн и премьер-министр Великобритании Эттли. Отмашка была дана.

Чехословакия

Немцы были вторым по численности народом в Чехословакии, их было больше, чем словаков, каждый четвертый житель Чехословакии был немцем. Большая часть их проживала в Судетах и в пограничных с Австрией районах, где они составляли более 90% населения.

Мстить немцам чехи начали сразу после победы. Немцы должны были:

1. регулярно отмечаться в полиции, они не имели права самовольно сменить место жительства;
2. носить повязку с буквой N (немец);
3. посещать магазины только в установленное для них время;
4. у них конфисковались движущие средства: автомобили, мотоциклы, велосипеды;
5. им было запрещено пользование общественным транспортом;
6. запрещено иметь радио и телефоны.

Это не полный список, из неперечисленного хочется упомянуть еще два пункта: немцам запретили говорить в публичных местах по-немецки и ходить по тротуарам! Прочитайте эти пункты еще раз, трудно поверить, что эти правила вводились в европейской стране.

Порядки и ограничения в отношении немцев вводились местными властями, и можно было бы рассматривать их как перегибы на местах, списать на глупость отдельных ретивых чиновников, но они были лишь отголоском настроений, царивших на самом верху.

В течение 1945 года чехословацкое правительство, возглавляемое Эдвардом Бенешем, приняло шесть декретов в отношении чешских немцев, лишив их сельхозугодий, гражданства и всей собственности. Вместе с немцами под каток репрессий попали венгры, также отнесенные к категории «врагов чешского и словацкого народов». Еще раз напомним, что репрессии проводились по национальному признаку, в отношении всех немцев. Немец? Значит виновен.

Простым ущемлением немцев в правах не обошлось. По стране прокатилась волна погромов и бессудных расправ, вот только самые известные.

Брюннский марш смерти

29 мая Земский национальный комитет города Брно (Брюнн - нем.) принял постановление о выселении проживающих в городе немцев: женщин, детей и мужчин возрастом до 16 и старше 60 лет. Это не опечатка, трудоспособные мужчины должны были остаться для ликвидации последствий военных действий (т. е. как дармовая рабсила). Выселяемые имели право взять с собой только то, что могут унести в руках. Депортируемых (около 20 тысяч) гнали в сторону австрийской границы.

У села Погоржелице был организован лагерь, где был проведен «таможенный досмотр», то есть депортируемых напоследок еще и ограбили. Люди гибли в пути, умирали в лагере. Сегодня немцы говорят о восьми тысячах погибших. Чешская сторона, не отрицая самого факта Брюннского марша смерти, называет цифру 1 690 жертв.

Пршеровский расстрел

В ночь с 18 на 19 июня в городе Пршеров подразделением чехословацкой контрразведки был остановлен поезд с немецкими беженцами. Были расстреляны 265 человек (71 мужчина, 120 женщин и 74 ребенка), имущество их разграблено. Командовавший акцией лейтенант Пазур впоследствии был арестован и осужден.

Устицкая резня

В городе Усти-над-Лабой 31 июля произошел взрыв на одном из военных складов. Погибли 27 человек. По городу пронесся слух, что акция - дело рук «Вервольфа» (немецкого подполья). В городе началась охота на немцев, благо найти их было несложно по обязательной повязке с буквой N. Схваченных избивали, убивали, сбрасывали с моста в Лабу, добивая в воде выстрелами. Официально сообщалось о 43 жертвах, сегодня чехи говорят о 80-100, немцы настаивают на 220.

Представители союзников высказали недовольство по поводу эскалации насилия в отношении немецкого населения, и в августе правительство занялось организацией депортации. 16 августа было достигнуто решение о выселении с территории Чехословакии оставшихся немцев. В министерстве внутренних дел был организован специальный отдел по переселению, страна была поделена на районы, в каждом из которых был определен ответственный за депортацию.

По всей стране формировали маршевые колонны из немцев. На сборы давали от нескольких часов до нескольких минут. Сотни, тысячи людей, сопровождаемые вооруженным конвоем, шли по дорогам, катя перед собой тележки с пожитками.

К декабрю 1947 года из страны были изгнаны 2 миллиона 170 тысяч человек. Окончательно в Чехословакии «немецкий вопрос» был закрыт в 1950 году. По различным данным (точных цифр нет), были депортированы до трех миллионов человек. Страна избавилась от немецкого меньшинства.

Польша

К концу войны на территории Польши проживали свыше четырех миллионов немцев. Большая их часть населяла территории, переданные Польше в 1945 году, бывшие ранее частями немецких областей Саксония, Померания, Бранденбург, Силезия, Западная и Восточная Пруссия. Как и чешские немцы, польские превратились в бесправных лиц без гражданства, абсолютно беззащитных перед любым произволом.

Составленная польским Министерством общественной администрации «Памятная записка о правовом положении немцев на территории Польши» предусматривала обязательное ношение немцами отличительных повязок, ограничение свободы передвижения, введение специальных удостоверений личности.

2 мая 1945 года премьер-министр временного правительства Польши Болеслав Берут подписал указ, согласно которому вся брошенная немцами собственность автоматически переходила в руки польского государства. Во вновь приобретенные земли потянулись польские переселенцы. Всю немецкую собственность они рассматривали как брошенную и занимали немецкие дома и хутора, выселяя хозяев в конюшни, свинарники, на сеновалы и чердаки. Несогласным быстро напоминали, что они - побежденные и не имеют никаких прав.

Политика выдавливания немецкого населения приносила свои плоды, на запад потянулись колонны беженцев. Немецкое население постепенно замещалось польским. (5 июля 1945 года СССР передал Польше город Щецин, где проживали 84 тысячи немцев и три с половиной тысячи поляков. К концу 1946 года в городе жили 100 тысяч поляков и 17 тысяч немцев).

13 сентября 1946 года был подписан декрет об «отделении лиц немецкой национальности от польского народа». Если ранее немцев выдавливали из Польши, создавая им невыносимые условия жизни, то теперь «очистка территории от нежелательных элементов» стала государственной программой.

Однако масштабная депортация немецкого населения из Польши постоянно откладывалась. Дело в том, что еще летом 1945-го для взрослого немецкого населения начали создавать «трудовые лагеря». Интернированные использовались на принудительных работах, и Польша долгое время не желала отказываться от дармовой рабочей силы. По воспоминаниям бывших заключенных, условия содержания в этих лагерях были ужасными, процент смертности очень высок. Только в 1949 году Польша решила избавиться от своих немцев, и к началу 1950-х вопрос был решен.

Венгрия и Югославия

Венгрия во Второй мировой войне была союзницей Германии. Быть немцем в Венгрии было очень выгодно, и все, кто имели для этого основания, меняли свою фамилию на немецкую, указывали в анкетах родным языком немецкий. Все эти люди попали под принятый в декабре 1945 года указ о «депортации изменников народа». Их имущество полностью конфисковалось. По разным оценкам, было депортировано от 500 до 600 тысяч человек.

Изгоняли этнических немцев из Югославии и Румынии. По данным немецкой общественной организации «Союз изгнанных», объединяющей всех депортированных и их потомков (15 миллионов членов), после окончания войны из своих домов были выгнаны, изгнаны от 12 до 14 миллионов немцев. Но даже для тех, кто добрался до фатерланда, кошмар не кончался с пересечением границы.

В Германии

Депортированные из стран Восточной Европы немцы были распределены по всем землям страны. Мало в каком регионе доля репатриантов была менее 20% от численности всего населения. В некоторых она достигала 45%. Сегодня попасть в Германию и получить там статус беженца для многих заветная мечта. Беженец получает пособие и крышу над головой.

В конце 1940-х годов все было не так. Страна была разорена и разрушена. Города лежали в развалинах. В стране не было работы, негде было жить, не было лекарств и нечего было есть. Кто были эти беженцы? Здоровые мужчины погибли на фронтах, а те, кому повезло уцелеть, находились в лагерях военнопленных. Пришли женщины, старики, дети, инвалиды. Все они оказались предоставлены сами себе, и каждый выживал, как мог. Многие, не видя для себя перспектив, кончали жизнь самоубийством. Те, кто смогли выжить, запомнили этот ужас навсегда.

«Особенная» депортация

По данным председателя «Союза изгнанных» Эрики Штайнбах, депортация немецкого населения из стран Восточной Европы обошлась германскому народу в два миллиона жизней. Это была самая масштабная и самая страшная депортация XX века. Однако в самой Германии официальные власти о ней предпочитают не вспоминать. В перечне депортированных народов - крымские татары, народы Кавказа и Прибалтики, поволжские немцы.

О трагедии более 10 миллионов немцев, депортированных после Второй мировой войны, молчат. Неоднократные попытки «Союза изгнанных» создать музей и памятник жертвам депортации постоянно наталкиваются на противодействие властей.

Что же касается Польши и Чехии, то эти страны до сих пор свои действия незаконными не считают и не собираются приносить какие-либо извинения и каяться. Европейская депортация преступлением не считается.

Клим Подкова

От редакции:

Нельзя обойти вниманием и депортацию немцев после окончания Второй мировой войны в Советском Союзе: речь идёт о Калининградской области.

В соответствии с Потсдамскими соглашениями 1945 года северная часть Восточной Пруссии (примерно одна треть всей её территории) вместе с её столицей — городом Кёнигсбергом — была передана Советскому Союзу, остальные две трети переданы Польше.

Немецкое и литовское (летувинники - прусские литовцы) население было депортировано из Калининградской области в Германию к 1947 году.

Кёнигсберг—Калининград... Люблю этот город, хотя никогда в нем не был. В этом городе живут мои друзья и родственники. Недавно у меня возник спор, была ли депортация немцев из Кёнигсберга добровольной? "Кто хотел, тот остался", — сказали мне... Так почему же тогда депортация? Разве депортация бывает добровольной?

С октября 1947 по октябрь 1948 года в советскую зону оккупации Германии было переселено 102 125 немцев (в том числе мужчин — 17 521, женщин — 50 982 и детей — 33 622 чел). За все время депортации умерли 48 человек, в том числе 26 — от дистрофии.

Ю. В. Костяшов считает, что задержка с депортацией была вызвана сугубо практическими соображениями: советская администрация сочла целесообразным использовать труд немцев до прибытия в область переселенцев из СССР. До 1951 года в области осталось лишь небольшое количество немцев, исключенных из списков на выселение. Как правило, это были высококвалифицированные специалисты, необходимые в народном хозяйстве. Самая последняя группа (193 чел.) была отправлена в ГДР в мае 1951 года. (Костяшов Ю. В. Секретная история Калининградской области. Очерки 1945-1956 гг. — 2009. — С. 172.)

Беженцы из Восточной Пруссии в 1945 г.

"Туда" без "обратно"

50 лет назад началась депортация немцев из Восточной Пруссии
(статья написана в 1997 г. — прим. dem_2011)

Юрий Буйда

Мы мчимся на редакционной машине из Советска—Тильзита в Калининград—Кёнигсберг. Шофер Никита Петрович прерывает песню "ой-ой-ой" (вторая и последняя — "ай-ай-ай") и ни с того ни с сего начинает рассказывать о годах совместного проживания с немцами в Восточной Пруссии. В последние годы старожилы-переселенцы стали охотно вспоминать о том времени. "Я тогда работал в МТС — машинно-тракторной станции, — рассказывает Никита Петрович, приехавший в Калининградскую область в 1945 году. — Тракторы у нас были — "ланд-бульдоги". Немецкие, естественно. Колеса — с огромными стальными шипами. Переезжая с поля на поле через шоссе, немецкий тракторист непременно отвинчивал все эти десятки шипов, чтобы не повредить асфальт, а потом снова ввинчивал. Наши так не делали..".

Историй о немцах в бывшей Восточной Пруссии, о том, как осваивались на чужой земле наши переселенцы, многие из которых впервые в жизни увидели унитаз, — тьма-тьмущая. Вспоминали и о депортации коренного населения, хотя и скупо. Никто тогда не мог мне сказать, куда же отправили немцев — в Германию или в Сибирь. Местная пресса, даже в годы перестройки и гласности, писала о том, как хорошо жилось немцам с 1945 по 1948 год: действовали немецкие школы и церкви, врачи и учителя получали продуктовые карточки, как совслужащие... И это — правда, хотя и не вся.

В 1993 году, когда архивы МВД—МГБ были переданы в ГАРФ (Государственный архив Российской Федерации), мне удалось ознакомиться с документами, содержавшими достоверные факты о депортации немцев из Калининградской области, которая началась пятьдесят лет назад, в октябре 1947 года, и завершилась глубокой осенью 1948 года.

Восточная Пруссия стала первой территорией врага, к границам которой советские войска приблизились в конце 1944 года. Это было — событие. И еще какое! Когда наши части находились километрах в тридцати - сорока от границы, в одно из артиллерийских подразделений поступил приказ: ночью вывезти орудие в нейтральную полосу и произвести выстрел по вражеской территории. Приказ был выполнен: той же ночью одна-единственная гаубица, прошедшая десятки километров по ничейной земле, один-единственный раз бабахнула "по гадам", и весь расчет получил награды. Солдаты швыряли гранаты в брошенные немцами дома, а потом расстреливали из автоматов картины, книги и люстры, — об этом мне рассказывал полковник КГБ, который вошел в Восточную Пруссию сержантом пехоты: "сейчас это кажется нелепым, но тогда.." Именно в Восточной Пруссии была написана одна из самых позорных страниц в истории Советской Армии: в местечке Неммерсдорф наши солдаты уничтожили без всякого повода сотни женщин и детей, забрасывая их, спрятавшихся в мелиоративных каналах, гранатами и давя гусеницами танков. Немцам тогда удалось на короткое время отбить Неммерсдорф и документально, при участии Международного Красного Креста, зафиксировать злодеяние, которое и до сих пор вызывает скрежет зубовный у тех, кто создавал миф о солдате-освободителе: "Не было — и все". Увы, было. Без повода, хотя причина, конечно, была, об этом тоже забывать не следует. Людям же, боящимся памяти, советую перечитать все еще малоизвестную поэму Александра Солженицына "Прусские ночи" (арестованного, как известно, в той же Восточной Пруссии).

Историки наши также не любят вспоминать о том, что Кёнигсберг был взят дважды, если верить полным — без советских цензурно-переводческих купюр — мемуарам коменданта Кёнигсберга генерала фон Ляша. Первый штурм, довольно бескровный, завершился дичайшей пьянкой победителей (рядом оказался огромный спиртзавод), вышибленных из города-крепости эсэсовскими дивизиями. Второй штурм — через многослойную линию обороны, через форты, выдерживавшие прямую пальбу из корабельных орудий калибра 480, против впервые примененной немцами реактивной авиации, после многодневной бомбежки с английских самолетов, взлетавших с Борнхольма, после сброшенных на город советских торпед горизонтального взрыва, — по потерям можно сравнить разве что со штурмом Берлина. На гусеницы танков, ворвавшихся в этот ад, наматывался горящий асфальт. Танкисты и пехотинцы дрались врукопашную в подземельях литовского вала и пятого форта. Тысячи немецких солдат, сдававшихся в плен, выходили из казематов с лопнувшими барабанными перепонками и помраченным рассудком. Восточная Пруссия стоила нам десятков тысяч жизней смоленских, рязанских и ярославских парней: и сегодня в небольших калининградских городках и поселках, рядом с мемориалами жертвам августа 1914-го, — мемориалы советским солдатам и офицерам, которые — стела за стелой — тянутся в Польшу, к полям Грюнвальда—Танненберга, где в 1410 году славяне и литовцы одолели рыцарей-крестоносцев, а в 1914 Гинденбург и Людендорф в "битве возмездия" уложили армию Самсонова...

Тех, кто не успел или не сумел уйти с отступавшими немецкими войсками, в Восточной Пруссии осталось чуть больше 100 тысяч (если не считать военнопленных немцев и австрийцев). Судя по сохранившимся документам, во всяком случае, по тем, что оказались мне доступны, советские власти не знали, что с ними делать. Ну, с военнопленными более или менее ясно: австрийцев отпустили чуть ли не сразу по завершении войны, немецких солдат тоже, против офицеров фабриковали политические дела — "связи с литовским националистическим подпольем". Но вот что делать с гражданскими, мирными, с женщинами, калеками и детьми? Некоторых выпускали в Германию — к 1947 году таких набралось чуть больше 200 человек. Оставшиеся работали, иные даже получали продкарточки. Но фактом остается и т. н. голодный тиф, уносивший до 300 немцев в день. Тем не менее шатавшиеся от голода немцы-рыбаки сдавали улов властям до последнего хвоста, а их жены пытались мыть тротуары если и не с мылом, то с золой. И продавали своих дочерей советским солдатам и офицерам за буханку хлеба и банку тушенки. Победители, побежденные...

Тем временем на самом высоком уровне было принято решение о массированном заселении Кёнигсбергской области (матушка моя и через пять лет после войны и переименования города в Калининград брала в Саратове билет до Кёнигсберга). Тысячи и тысячи псковитян, великолукцев (была отдельная область), ярославцев, курян, тверичей ехали на новые земли восстанавливать рыбную отрасль, целлюлозно-бумажную промышленность, тысячи и тысячи белорусов — восстанавливать сельское хозяйство (инвалид Федор Сизов в 1980 году разводил руками: "Да как же было не поехать? Я был председателем сельсовета — начальником над 472 землянками, а тут вербовщики обещали дома, ссуды, коров..."). Рядом — идейно чуждые немцы, вскоре сообразившие, что привычного им житья не будет.

В архивах МВД—МГБ сохранилась поддержанная обкомом партии докладная записка начальника управления МВД по Калининградской области министру Круглову с предложением о депортации немцев в Германию. Резонов, в том числе и идеологических, было немало. Были и разящие наповал. Например, генерал озабоченно сообщал московскому начальству, что немецкие женщины, устраиваясь в прислуги к советским офицерам, заражали последних сифилисом, вероятно, в шпионских целях. Как бы там ни было, но кремлевское руководство приняло решение о депортации и поручило его реализацию известному генералу Серову. Тому самому, который уже имел богатый опыт депортации чеченцев, ингушей и крымских татар и был первым заместителем министра внутренних дел (а впоследствии погорел по-глупому и по-крупному — на деле Пеньковского, погорел, что называется, по должности, впрочем, не лишившись ни квартиры на улице Космонавтов, ни дачи в Архангельском, где и живет, говорят, доныне).

Осенью 1947 года это началось. Эшелон за эшелоном — а всего их было 48 — отправлялся через Польшу в сторону станции Позевальк (Германия). Немцы обещали вернуться, некоторые увозили с собой медные и бронзовые ручки от входных дверей: да-да, вернемся. Мне рассказывали — легендарные? полулегендарные? достоверные? — истории о наших офицерах, которые кончали жизнь выстрелом из ТТ (пистолет обр. 1933 г. ТТ, Тульский, Токарева — прим. dem_2011), не в силах выдержать разлуки с любимой Бертой или Луизой, матерью их детей... Слали телеграммы товарищу Сталину, пытались прятать женщин... МВД действовало почти безукоризненно. Никаких проблем. Депортантам выдавали деньги на еду и неотложные нужды (с точностью до копейки они перечислены в отчетах). С отъезжавших требовали лишь одного — благодарственных писем в адрес партии и правительства: спасибо за совместную жизнь, к которой у нас никаких — абсолютно никаких —претензий. Все немецкие письма, каждое подписано старшим по вагону, с заверенными русскими переводами сохранились в наших архивах (ГАРФ).
Через год после начала депортации, обошедшейся, кстати, почти без жертв, - один-два человека умерли от сердечного приступа, одного нашего офицера, сопровождавшего эшелон, строжайше наказали за пьянство и дебош, - в калининградской области не осталось ни одного немца. Официально. В 1985 году я как-то разговорился с литовцами из Краснознаменска—Ласденена, и один из них вдруг принялся рассказывать мне о 22 июня 1941 года (ему тогда было семь лет): "Войска шли через центральную площадь Ласденена (ныне — Краснознаменск), их прохождение регулировал усатый фельдфебель на лошади...". Он видел это с той стороны. Некоторым немцам удалось тогда получить литовские паспорта, и Шварцы стали Шварцасами, а Дангели — Дангелайтисами.

Впрочем, это были единицы. Остальные уехали. Восточная Пруссия стала "бывшей", земля — нашей.

По Потсдамскому договору две трети Восточной Пруссии отошли к Польше, Алленштейн стал Ольштыном, Эльбинг — Эльблонгом. Земли севернее реки Неман — Мемель, Таурогген и т. д. Сталин передал Литве; уже после войны, выравнивая южную границу Калининградской области, отнял у поляков Илавку, которая стала городком Багратионовском, административным центром одного из районов Калининградской области. Польское марионеточное правительство, разумеется, даже не пикнуло. Да у них своих проблем с немцами было немало. Однако решали поляки эти проблемы без сталинского размаха, хотя и не менее последовательно и настойчиво. Лишь к середине 70-х годов они "выдавили" с территории бывшей Восточной Пруссии почти всех немцев. Остальные — преимущественно старики — доживают свой век в маленьких городках вроде Домбрувно, где неподалеку от католического собора высится ветхая древняя лютеранская церковь. Изредка в ней собирается десяток-другой прихожан. Если для Сталина депортация немцев оказалась по сути едва ли не технической операцией, то для поляков "выдавливание" немцев было растянутой на годы акцией исторического возмездия: за многосотлетнюю оккупацию польских земель орденом, за антипольскую политику, за погибших в восточнопрусских шталагах лидеров конгресса поляков в Германии (похороненных, кстати, на территории нынешнего Славского района Калининградской области)...

Так уж получилось, что я родился на этой земле через девять лет после войны. Руины — "разбитки", как мы их называли — украшали Калининград, города и поселки до начала 70-х. Переселенцы не без труда осваивались в новой жизни: дома под черепичными крышами, асфальтовые и булыжные дороги, мелиоративные каналы, шлюзы, польдеры, насаженные по линейке леса... Осваивались по-разному, доходило и до казусов. Переселенцы из Поволжья, въехав в благоустроенный поселок, за несколько лет превратили рай земной на берегу моря в захудалую советскую деревню: сначала ликвидировали газовые плиты, потом теплые домашние туалеты переоборудовали под кладовки и стали пользоваться дощатыми "скворечниками", потом угрохали водопровод и умело нарастили на булыжных мостовых полутораметровый слой земли... Впрочем, гораздо больше примеров иного свойства: людям нравилось жить цивилизованно, как они не жили в России и как в России и сегодня живут немногие, особенно на селе.

Освоению и "усвоению" Восточной Пруссии во многом способствовала армия, занявшая после войны большинство сохранных зданий, сооружений и поддерживавшая в порядке инфраструктуру городов и сел. Наши рабочие и инженеры вместе с немецкими специалистами оживляли фабрики, порты и верфи. Сосед, приехавший в числе первых на восстановление верфей Шихау (впоследствии почтовый ящик 820, ныне — завод "Янтарь"), вспоминал, как изумила его странная конструкция на стапеле. Немцы вежливо объяснили, что это судно на подводных крыльях, заложенное в 1944 году. Признаться, я отнесся к этой истории скептически. Но когда я познакомился с рукописью книги ныне покойного историка Павла Кнышевского "Добыча", скепсиса поубавилось. Я слыхал, конечно, что наша военная авиация в Калининграде и до сих пор пользуется немецкими щелевыми аэродромами, но документы по репарациям, приведенные в "Добыче", ошеломляли: наши специалисты вывозили после войны из Германии радио- и телеуправляемые ракеты и торпеды, доведенные еще в 1942-1944 годах до промышленных образцов. Поэтому рассказ старика-инженера о судне на подводных крыльях, возможно, и не байка. Ясно, что для наших специалистов оживление восточнопрусской промышленности стало еще и учебой в школе высочайших достижений европейской научно-технической мысли.

В годы горбачевской перестройки тысячи немецких туристов ринулись в "самую старую квартиру общеевропейского дома" — в прежде закрытую для иностранцев Калининградскую область. И тогда же в нашей прессе и с парламентских трибун зазвучало: "Германия жаждет оттяпать у нас Калининград". Но что увидели туристы? Парк культуры и отдыха на месте кладбища, где некогда высился памятник легендарной королеве Луизе, призвавшей свой народ к антинаполеоновскому сопротивлению и союзу с Россией, — место памятника занял женский туалет...

В Германии, где до сих пор существует "правительство Восточной Пруссии в изгнании", есть, конечно, несколько оголтелых дураков, мечтающих о реванше. Но мечта эта не имеет ничего общего с позицией правительства, разделяемой практически всеми политиками, которые выступают за европейский статус-кво. "Кёнигсберг, Калининград... Да как ни назови, — в этом ли дело? — мой собеседник — немецкий бизнесмен Август, предки похоронены в Кёнигсберге, родители были депортированы из Восточной Пруссии. — Экономическое сотрудничество и тесное человеческое общение в конце концов снимут эту проблему. Как во Фрайбурге, который немцы называют датским городом, а датчане — немецким, что не мешает им жить бесконфликтно". Наверное, он прав. А пока русский эксперимент на прусской земле — или все-таки наоборот? — продолжается. Обратных билетов на этот поезд история не продает.

2007 Belie nochi
All Rights Reserved

В 1946 году Сталин подписал постановление, согласно которому в Калининградскую область необходимо переселить «на добровольных началах» на постоянное жительство 12 тысяч семей. На протяжении трех лет в область прибывали жители 27 различных областей РСФСР, союзных и автономных республик, благонадежность которых тщательно контролировалась.

В основном это были переселенцы из Белоруссии, Псковской, Калининской, Ярославской и Московской областей
Таким образом, с 1945 по 1948 годы в Калининграде совместно проживали десятки тысяч немцев и советских граждан. В это время в городе действовали немецкие школы, церкви, и другие общественные учреждения. С другой стороны, из-за памяти о совсем недавней войне, немецкое население подвергалось мародерству и насилию со стороны советского, что проявлялось в насильном выселении из квартир, оскорблениях и принуждениях к выполнению работ.

Однако, по мнению многих исследователей, условия тесного проживания двух народов на небольшой территории способствовало их культурному и общечеловеческому сближению. Официальная политика также пыталась помочь уничтожению враждебности между русскими и немцами, однако этот вектор взаимодействия вскоре полностью переосмысляется: готовится депортация немцев в Германию.

«Мирное вытеснение» немцев советскими гражданами не дало эффективных плодов, и к 1947 году на территории СССР находилось более 100 000 немцев. «Неработающее немецкое население... продовольственного снабжения не получает, вследствие чего находится в крайне истощенном состоянии. В результате такого положения среди немецкого населения за последнее время отмечается резкое повышение уголовной преступности (кражи продуктов, грабежи и даже убийства), а также в первом квартале 1947 года появились случаи людоедства, которых по области зарегистрировано... 12.

Занимаясь людоедством, отдельные немцы не только употребляют в пищу мясо трупов, но и убивают своих детей и родственников. Случаев убийства с целью людоедства имеется 4», - докладывали власти Калининграда.

С целью освобождения Калининграда от немцев было издано разрешение о возвращении на родину, но не все немцы смогли или захотели им воспользоваться. Генерал-полковник Серов говорил о предпринятых мерах: «Наличие немецкого населения в области разлагающе действует на неустойчивую часть не только гражданского советского населения, но и военнослужащих большого количества советской армии и флота, расположенных в области, и способствует распространению венерических заболеваний. Внедрение немцев в быт советских людей путем довольно широкого использования их в качестве низкооплачиваемой или вообще бесплатной прислуги способствует развитию шпионажа...». Серов поставил вопрос о насильственном переселении немцев на территорию советской оккупации Германии.

После этого, с 1947 по 1948 в Германию из бывшей Восточной Пруссии переселяют около 105 000 немцев и летувинников – прусских литовцев. Утверждалось, что организованные немцами во время Второй Мировой переселения, которые, в частности, привели к Холокосту, оправдывают данную депортацию. Переселение прошло практически без жертв, что было связано с высокой степенью его организации – депортируемым выдавали сухой паек, разрешали брать с собой большое количество груза и добросовестно к ним относились. Известны и многие благодарственные письма от немцев, написанные ими перед переселением: «Большой благодарностью прощаемся мы с Советским Союзом».

Так на территории, некогда называвшейся Восточной Пруссией, стали жить русские и белорусы, украинцы и бывшие жители других союзных республик. После войны Калининградская область стала быстрыми темпами милитаризироваться, став своего рода «щитом» СССР на западных границах. С распадом СССР Калининград превратился в анклав Российской Федерации, и по сей день помнящий о своем немецком прошлом.