Ответственность в семье

Говорят, что настоящая любовь, сущностные отношения неразрывны с чувством ответственности. Тот, кто любит, чувствует ответственность за любимого человека, за свои с ним взаимоотношения, за свое поведение и свое отношение в совместной жизни, собственных детей.

Ответственность начинается в родительской семье. Дети наблюдают за папой и мамой, учатся у них не только правил, норм поведения и взаимоотношений между членами семьи и людьми вообще, но и чувствовать душой и сердцем свою причастность ко всему, что происходит « », — эта пословица, кроме множества различных достоинств (как и недостатков), подразумевает также ответственность и взаимоответственность старших и младших, подчеркивает требовательность к себе, а также к меньшему и старшему члена семьи соблюдать внешние, а особенно внутренние принципы. Тот внешний и, прежде всего, внутренний «порядок» «закон совести» которого придерживаются в своей жизни мать и отец, становится достоянием детей, их, как это не звучит пафосно, родовым наследием.

Важным в семейном воспитании является не только способность брать на себя ответственность, но и делегировать ее, то есть передавать другому. Можно привести множество примеров, когда кто-то из родителей или даже оба берут на себя весь груз ответственной и также отвечающие на работе, в семье, перед своими родителями, друзьями, так сказать «разрываются на части», «чтобы успеть везде все сделать» все «переживают». Таких родителей дети видят «загнанными», всегда недовольными жизнью, друг другом, и ими, своими сыновьями и дочерьми. Таким детям не дается право на ошибку, так как не учитывается их право на волеизъявление, собственное мнение, личную ответственность. Но только тогда ребенок будет чувствовать себя равным в семье, охотно выполнять всевозможные семейные обязанности, когда понимает, что любой в семье может как поддержать другого, так и передать свои полномочия, не оставаясь при этом виновным и не обременяя чувством вины другого.

Взаимоответственность — это один из механизмов внутрисемейных отношений, где проявляется доверие к другому, уважение к его способностей, моральных жизненного времени, терпимость, тактичность, чувство меры в учете и обеспечении собственной и чужой свободы.

И жаль тех мальчиков и девочек, родители которых жертвенно брали и несли свою ответственность за себя, своих детей, за настоящее и будущее всей семьи. Уже взрослые, но безответственные юноши и девушки, мужчины и женщины обнаруживают полную неспособность строить свою жизнь, достигать существенных успехов в профессиональной деятельности, налаживать гармоничные отношения с людьми, с избранником, а впоследствии — в своей семье, и наконец, воспитывать собственных детей.

Безответственные люди действительно боятся свободы, а безвольные избегают ответственности — это взаимосвязанные вещи. Бернард Шоу так по этому поводу высказался: «Свобода означает ответственность — вот почему большинство людей боится ее». Воспитывая ответственность у ребенка, родители закладывают фундамент его воли, что в свою очередь, способствует развитию и совершенствованию ответственности, достижению его зрелости.

Термин «ответственность» (responsibility) может быть употреблен, по крайней мере, в трех смыслах. Во-первых, он указывает на надежность человека. Под этим подразумевается, что на человека можно положиться и что мы можем рассчитывать, что он хорошо исполнит порученное ему дело и выполнит свои обязательства. Во-вторых, мы можем использовать этот термин для обозначения подотчетности того или иного лица. Когда мы считаем, что человек за что-то ответственен, мы говорим, что он может быть удостоен похвалы или порицания за свои действия и что общество может наказать его, если они представляются возмутительными. Эти два смысла ответственности обсуждались ранее.

В этой главе я намереваюсь рассмотреть третий смысл ответственности, не безотносительный к первым двум. Я спрашиваю: в чем состоят ответственность, обязанности и долг человека перед самим собой, перед своим ближайшим окружением, перед обществом, частью которого он является, или даже перед человечеством в целом?

Ответственность перед самим собой

В каком смысле мы можем сказать, что кто-то несет ответственность перед самим собой? Безусловно, существуют высшие качества характера, относящиеся к личной жизни индивида. Можем ли мы сказать, что он обязан культивировать и совершенствовать их насколько это возможно? Обязан ли он, например, заботиться о своем здоровье, т.е. беречь свое физическое и психическое состояние? Можем ли мы сказать, что человек должен расширять горизонты своего знания, что он должен развивать свое критическое мышление, свои умственные способности и самодисциплину? Разве он не должен стремиться к творческому созиданию и развитию своих достижений? Должен ли он в разумных пределах стремиться к удовлетворению своего полового влечения? Должен ли он быть высоко мотивирован и не расточать свои таланты? Обязан ли он совершенствовать свои эстетические вкусы и оценки? Все эти процедуры включают в себя личностные ценности и выбор. Зрелая личность будет осознавать ответственность за сохранение и увеличение своего собственного бытия и будет стараться быть здоровой и мудрой.

Что если личность в праздности расточает свои таланты? Что если она не хочет работать? Что если она предпочитает непосредственные удовольствия заботе о завтрашнем дне? В свободном обществе мы предоставляем ей свободу поступать так, как она хочет. Нельзя узаконить противоположное: личность должна иметь право следовать своим ценностям в той мере, в какой она не причиняет вред другим. Право на частную жизнь является краеугольным принципом свободы воли. Все же можно поспорить с такой личностью. Я вспоминаю диалоги, которые я часто веду с молодежью и студентами университета. Основой личной ответственности, говорю я им, является, прежде всего, благоразумие: необходимо принимать во внимание долгосрочные задачи, а не просто непосредственные желания. Этому необходимо учиться на опыте. Тридцатипятилетний, сорокалетний или пятидесятилетний может сожалеть, что он упустил свои благоприятные возможности в восемнадцать, двадцать или двадцать пять лет, хотя никогда не слишком поздно учиться на собственных ошибках и, конечно, не слишком поздно учиться чему-то новому и ставить перед собой новые задачи.

Можем ли мы спросить у человека: «Чувствуете ли вы себя обязанным реализовать свои возможности?» Родители постоянно напоминают своим детям, а учителя стараются указать своим ученикам на их обязанности: будьте дружелюбны, чистите зубы, следите за вашим питанием, стремитесь получить образование, много читайте, заботьтесь о том, на ком вы женитесь, планируйте ваш будущий успех. Но дети не всегда слушают старших или обращают внимание на их наставления. Возможно, они предпочли бы плавать по семи морям, или стать художником на мансарде в Париже, или исследователем космоса, бросая вызов общепринятой морали и буржуазным ценностям. Конечно, существует тяга к жизни, полной отваги и открытий, также как и восторг от осуществления мечты. Если у них есть высшие стремления, и они в состоянии реализовать свои амбиции, то здесь нет никаких возражений. У них есть право выбирать, кем они желают быть и как они хотят жить. И если они добились успеха в своем необычном выборе, то мы можем восхищаться ими и с гордостью говорить: «Мой сын - чемпион по бильярду» или «Моя дочь - поэт». Мы не должны навязывать условные общественные стандарты даровитым и беспокойным умам. Напротив, весьма важно предоставить им возможность искать свой собственный жизненный путь. Это касается любого предприятия или открытия, это та плодородная почва, на которой произрастает прогресс. Но что если сын или дочь не хотят ничего делать, но теряют время в праздных занятиях и прихотях? Что если он нечистоплотен, неряшлив, ленив, инертен или невежественен? Мы имеем право осудить его, если он ведет такой образ жизни. Но что если он дегенерат по своей природе? Что если он не в состоянии делать какую-либо работу или поддерживать осмысленный разговор? Что если этот отпрыск на самом деле ни на что не годен и является никчемным лодырем в глазах общества?

С социальной точки зрения он не оправдал наши ожидания. Мы чувствуем, что он ответственен перед теми, кто заботится о нем или даже любит его. Но что можно сказать о его точке зрения на самого себя? Да, говорим мы, он ответственен перед самим собой, он отвечает за свои собственные потребности и желания, задачи и стремления независимо от их содержания. Увы, многие люди терпят неудачу в жизни, и их существование становится трагичным. Возможно, их падение происходит под давлением каких-то обстоятельств - ими могут стать разорение, подорвавшая здоровье болезнь, алкоголизм или наркомания, - которым им было трудно или даже невозможно противостоять. Но, в конечном счете, у таких людей все же остается выбор, и они продолжают нести ответственность за самих себя. Возможно, основной личный долг человека состоит в том, чтобы быть всем, кем он в состоянии быть, использовать свои таланты и реализовать свои способности.

Конечно, способности разнообразны и, как правило, не могут быть реализованы все вместе. Нужно ли становиться математиком или скрипачом, искусным любовником или поваром, спортсменом или бизнесменом, борцом за мир или ученым? Это дело личного выбора. Но всякое достижение требует усилия и концентрации, столько времени, сколько существует часов в дне. Не каждый может быть Леонардо да Винчи. Более того, то, кем мы станем, в значительной степени зависит от случая и судьбы. Мы можем принять решение прилагать особые усилия только в одной области нашей деятельности. Но наши решения кумулятивны, и они приоткрывают новые благоприятные возможности. Можем ли мы стать другими, если воспользуемся новой благоприятной возможностью, изберем новый жизненный путь или примем другое решение? Мы не можем идти в обратном направлении. Но все же мы можем сказать: что бы мы ни делали, мы обязаны стремиться к определенной степени совершенства в нашем деле и стиле жизни, испытывать гордость за свой жизненный путь и удовлетворение от уже достигнутых результатов. Только мистик может ставить сказанное под сомнение и избегать обязательств перед собой, предпочитая спать в маковом поле и не позволяя проклюнуться своим талантам. Существуют, кроме того, и распущенные гедонисты, которые предпочтут скорее нюхать кокаин, чем стремиться к знанию. Кто мы такие, чтобы говорить любому другому человеку, что он потерпел неудачу в жизни, что он растратил свой капитал, истощил свои внутренние возможности в распутной жизни или позволил им гнить в праздном убожестве и бездеятельности или бесполезном поиске нирваны или спасения?

Мы должны быть осмотрительными и не заниматься цензурой или критиканством. Мы должны быть чувствительны к нюансам жизни, разнообразию вкусов и наклонностей, к широкому многообразию увлечений и интересов. Личности с прометеевским характером не пытаются передать стандарты совершенства людям безразличным или неспособным на высокие свершения. Вероятно, мы обязаны указать, что человек не должен расточать свои таланты, какими бы они ни были, а, напротив, стремиться реализовать их. Но если перед нами глухой, то мы со своими словами мало что можем сделать для этого человека. Однако, если перед нами дети, можно научить их стремиться к совершенству и достижению всего, на что они способны. Применяемый метод состоит и в убеждении. Мы можем попытаться пробудить в упорствующих учениках страсть к знанию. Возможно, мы сможем посеять семена новых возможностей в убогие души с тем, чтобы они принесли плоды в будущем. Мы можем пробуждать и стимулировать страсть к личному росту и развитию. Но мы можем только направлять. Если импульсы отсутствуют, то мы не можем породить их. Существует одна стратегия: «Если вы попробуете, то, возможно, что это вам понравится!» Я думаю, например, что если молодому человеку не нравится французский сыр, или Барток, или Т.С. Элиот, то он что-то упустил в жизни. Если же у него хороший вкус, и он много слушает и читает, то он может начать ценить такие удовольствия. Можно научиться высоко ценить блага самореализации в творческой работе, спорте, путешествиях, отважных приключениях, музыке, поэзии, философии и науке.

Ответственность перед другими

Если мы не можем во всех случаях утверждать, что человек ответственен перед собой и за себя, то мы можем, несомненно, настаивать на том, что он несет ответственность перед другими, и что он не может бесцеремонным образом игнорировать окружающих. Здесь этические вопросы выступают на передний план, поскольку касаются отношений личности к другим людям. Обязанности возникают постоянно и на различных уровнях социального взаимодействия. Каждый индивид имеет множество обязанностей, основанных на его отношениях с другими и на ранее принятых обязательствах.

Родительские обязанности (Parental responsibilities). Прежде всего, родители ответственны за уход и воспитание своих детей. Они несут моральную обязанность сохранить их, предоставляя достаточную пищу, кров и заботу о здоровье и создавая достаточные возможности для обучения. Они не могут плохо обращаться или пренебрегать своими детьми безнаказанно. Большинство родителей, любовно заботясь о детях, стремятся сделать для них все возможное. К сожалению, некоторые родители пренебрегают своими обязанностями и заслуживают морального осуждения.

Родительская любовь отчасти укоренена в природных инстинктах, отчасти - в культуре. Процесс, связывающий ребенка с матерью, начинается тогда, когда мать чувствует толчки и передвижения своего утробного плода. Когда ребенок рождается, эта связь упрочивается обонянием, прикосновением, осязанием и осознанием ребенком материнской ответственности за удовлетворение его потребности в пище и тепле. Все чувства ребенка стимулируются материнскими и отцовскими контактами с ним, и эти тесные взаимозависимые отношения продолжаются в течение всего периода воспитания ребенка. Родитель имеет право воспитывать ребенка наилучшим, как он считает, образом. Но он также обязан обеспечить надлежащий уход за ним. Общество обязано защищать детей, которыми преднамеренно пренебрегают или которых оскорбляют собственные родители. Гарантированные родителям права соотносятся с пониманием того, что должны выполняться соответствующие обязательства. Если они не выполняются, права родителей на воспитание детей могут быть аннулированы обществом.

Вероятно, здесь не место детально перечислять обязанности родителей перед своими детьми. Достаточно сказать, что они должны удовлетворять всем потребностям ребенка в выживании и росте. Родители также должны пытаться содействовать своим отпрыскам в интеллектуальном, эстетическом, социальном и моральном образовании, примером и опытом воспитывать в них моральные качества и предпринимать усилия для культивации эталонов совершенства. С другой стороны, дети также имеют права, и родителям не разрешается нарушать их. В частности, дети имеют право на культурное обогащение и знание. Глубоко сомнительно стремление авторитарных родителей предохранять детей от знакомства с различными системами убеждений и ценностей под предлогом боязни их «развращающего» влияния. Многие родители хотят, чтобы дети разделяли исключительно их собственные убеждения и ценности. Однако этого нельзя добиваться за счет подавления индивидуальности ребенка. Молодой человек не должен приносить в жертву или подавлять свои таланты в определенной области только потому, что его родители их не одобряют. Любящие родители обычно желают, чтобы их сыновья и дочери реализовали свою индивидуальность и свою уникальную природу. Лучший способ для личности стать автономной, это найти свой собственный путь в жизни. Морально ответственные родители должны стремиться к тому, чтобы их сыновья и дочери стали разумными, зрелыми личностями, а не роботами, подчиняющимися каждому приказанию. Родители не должны пытаться создать детей по своему собственному образу - даже если они верят, что Бог сотворил их такими.

Обязанности детей (Filial obligations). Дети также имеют обязательства и обязанности в отношении к своим родителям. Написанное в десяти заповедях: «Почитай отца твоего и мать твою», - является одной из важнейших обязанностей. Это предписание распространено в большинстве, если не во всех обществах. Пренебрегающие ею сыновья и дочери поступают аморально. Неблагодарный ребенок, говорит Шекспир, может причинить боль острее, чем жало ядовитой змеи. Если мать и отец обязаны сделать все, чтобы содействовать благоденствию своего ребенка, то ребенок - в детстве, юношестве и на протяжении всей жизни - имеет соответствующие обязанности. Многие из них включают следующие моральные правила: быть верным и преданным своим родителям; быть правдивым, искренним, честным, надежным; выполнять обещания, данные своим родителям; быть благодарным за то, что они сделали; выказывать им свою признательность. Безусловно, эти обязанности включают требование не совершать злодеяний, т.е. не угрожать и не причинять вред своим родителям никаким способом. Обязанность благодеяния особенно строга: мы должны быть альтруистами и любящими детьми и заботиться об интересах и благополучии родителей. Если они обязаны защищать и кормить нас, то наш ответный долг - делать то же самое, когда мы становимся старше и в состоянии заботиться о них. Особенно это касается того возраста, когда наши родители становятся больными и старыми. Почему только на государстве должна лежать забота об их здоровье и благополучии? Разве не их дети должны делать это в первую очередь и прежде всего? Такая практика существовала на протяжении всех истории человеческого рода, и она должна сохраняться и сегодня.

Индивид, обладающий ответственностью перед собой, поддерживающий свое здоровье и реализующий свои таланты, безусловно, имеет определенного рода долг перед своими родителями. Он не может обмануть их доверия. Иногда может возникнуть конфликт ценностей, особенно тогда, когда дети расходятся со своими родителями в отношении карьеры или женитьбы. Ответственный родитель может дать совет или рекомендацию, но должен позволить своим отпрыскам совершить собственный выбор (за исключением экстраординарной кризисной ситуации), не настаивая на том, чтобы они поступали именно так, как он этого хочет. В то же время молодой человек может противодействовать и не повиноваться своим родителям, особенно если их требования чрезмерны и ему нужно отстоять свою автономию. В некоторых кризисных ситуациях конфликт может быть столь трагичен, что его совсем нелегко разрешить. Особенно в том случае, когда родители слишком требовательны, навязчивы или эгоистичны.

Нужно делать все что можно для своих родителей и помогать им, если они нуждаются в помощи. Но в то же время нужно разрезать пуповину, лишающую человека самостоятельности и автономии. В некоторых случаях дети должны поддержать своих родителей, пожертвовать своим временем или деньгами. Но как определить меру заботы и внимания? Я знаю одну молодую женщину, которая отказалась от любви, брака и личной жизни ради заботы о больном отце, и молодого мужчину, который столь сильно чувствует свой долг перед родителями, что не может создать своей собственной семьи. К счастью, в критических случаях социальное страхование, медицинская помощь и частные лечебницы оказывают помощь престарелым и инвалидам. Вместе с тем, родители не должны быть бесцеремонными, требуя от своих детей жертвенности и преданности. Но как бы там ни было, ребенок ответственен перед своими родителями и должен исполнить свой сыновний или дочерний долг с любовью и преданностью.

Супружеские обязанности (Marital obligations). Каждый человек имеет право жениться или выйти замуж по собственному выбору, заключать брачное соглашение и жить вместе со своим партнером по браку, разделяя общее имущество и собственность, цели и ценности. На каждом из супругов лежит обязанность выполнять свой долг друг перед другом.

Этические основания брачных отношений не зависят от их признания церковью или государством. Два взрослых человека, решивших жить вместе как муж и жена, как интимные партнеры или любовники на определенный или на неопределенно долгий период времени на основе взаимного соглашения, сами устанавливают супружеские отношения. Необходимо, чтобы эти отношения были основаны на добровольном согласии, а не на силе или принуждении, и чтобы этот союз не был образован родителями или кем-либо еще без добровольного согласия субъектов брачных отношений. Если супружеские отношения построены на добровольном согласии, тогда партнеры имеют определенные обязанности и обязательства друг перед другом. В этих отношениях соблюдение моральных правил имеет первостепенное значение. В самом деле, если и существует место, где эти правила должны соблюдаться в первую очередь, так это в семье, т.е. в отношениях между сексуальными партнерами (супругами) и между родителями и детьми. Это значит, что их отношения должны строиться на честности. Они должны быть искренними, правдивыми, верными и надежными. Если партнеры не доверяют друг другу, они не могут жить вместе гармоничной жизнью.

Моногамия является одним из наиболее надежных социальных институтов, поскольку она обеспечивает стабильное удовлетворение сексуальных потребностей и безопасную моральную и психологическую среду, она ограждает человека от чувства страха, зависти, появляющихся там, где существует сексуальная конкуренция, соперничество и неопределенность. «Сердце имеет свои причины, которых разум не знает», - говорил Паскаль. Мы можем распространить этот афоризм на нашу жизнь. Если привязанности и любовные связи полностью отсутствуют, то отношения становятся невыносимыми. Отношения между людьми могут быть чисто сексуальными, вступление в них бывает вызвано бешеной страстью удовлетворить свои эротические желания. Удовлетворение сексуальных потребностей жизненно необходимо и не должно принижаться. Но чисто романтический сексуальный союз с возрастом и временем ослабевает и ведет к пресыщению и скуке. Цветок романтической юности со временем увядает, но любовь может быть поддержана более глубокими узами привязанности и терпимости. Хотя сексуальная совместимость, в принципе, является необходимой составляющей супружеских отношений, она не достаточна сама по себе, поскольку не удовлетворяет другие потребности и интересы.

Существует целый каталог видов моральной ответственности, которые проявляются в браке и на которые каждый партнер склонен указывать - временами в придирчивом тоне - другому. Основным моральным качеством в браке является преданность. Брак не удается тогда, когда супруг или супруги постоянно изменяют, когда они обманывают или врут друг другу. Ни один брак не безупречен, и партнеры могут иметь неодинаковые сексуальные потребности. Там, где существует сексуальная совместимость, обязанности понятны: здесь невозможно сбиться с истинного пути. Тем не менее, этого можно ожидать. Люди всего лишь только люди. Может произойти случайная любовная связь с кем-нибудь еще, и брак может по-прежнему продолжаться. Это не оправдывает супружескую измену, поскольку если два человека любят друг друга и сексуально совместимы, то у них есть общая prima facie обязанность не нарушать данный им друг другу или молчаливо предполагаемый обет верности.

Другое дело, когда два партнера в браке не полностью сексуально совместимы и один из них недостаточно удовлетворен другим. Он или она могут продолжать любить своего партнера и получать сексуальное удовольствие от него, но желать чего-то большего. Я не защищаю здесь адюльтер, но размышляю об условиях брака и о том, как могут быть найдены альтернативные выходы. Некоторые женщины фригидны, а некоторые мужчины импотентны. Безусловно, они должны нанести визит сексотерапевту или брачному консультанту, если полагают, что это поможет им решить их проблемы. По-видимому, муж или жена могут пытаться соблазнять или уговаривать друг друга совершить половой акт. Однако насилие или принуждение к нему могут привести только к озлоблению в супружеских отношениях, как это произошло у Сомса и Ирэн Форсайтов в романе Джона Голсуорси «Сага о Форсайтах».

Мы уже упоминали о леди Чаттерлей. Ее муж был импотентом и не мог заниматься любовью в результате ранения, полученного на войне. В поле ее внимания оказался егерь. Она была женщина с нормальными сексуальными эмоциями и потребностями. Должна ли она была навсегда отказаться от половой любви? Любя и заботясь о своем муже, она сочла морально допустимым вступить в половую связь с кем-то другим. Этот выбор был индивидуально обусловлен, и нельзя сказать априори, что он абсолютно неправилен или несправедлив. Если удовлетворение эротических потребностей необходимо для благополучной жизни, то требование их подавления является слишком строгим наказанием, которое многие люди не могут вынести. (Неважно при этом, что аскеты или католические священники настойчиво подчеркивают достоинство полового воздержания.) Женщина может быть беременной и не в состоянии иметь половые сношения с мужем, мужчина может оказаться недееспособным или больным, может внезапно появиться прежний любовник и т.п. Так возникают оправдывающие обстоятельства, которыми изобилуют романтические романы и фильмы. Во многих обществах прибегают к альтернативным решениям. Для этого, в частности, существуют проститутки, девочки по телефону или публичные дома. Несомненно, проституток было бы совсем немного, если бы все браки были счастливыми и доставляли супругам достаточное сексуальное удовлетворение. Но даже в случае половой дисгармонии мужчины нередко остаются женатыми, поскольку супружеские отношения включают много других ценностей и общих интересов, скажем, взаимная любовь и воспоминания, слишком прекрасные, чтобы позволить изменять друг другу. Сдерживающим фактором может быть карьера, общее жилище, пережитые вместе испытания и радости, но особенно - любимые дети и родственники. Здоровые брак и семья чрезвычайно содействуют воспитанию основополагающих человеческих ценностей, и потому эти институты должны поддерживаться и оберегаться.

Таким образом, нужно любить и соблюдать честь мужей и жен. Другое дело, должен ли один из них подчиняться другому. От женщин нельзя требовать покорности. Почти на всем протяжении долгой истории человечества женщины подвергались угнетению со стороны мужчин, силой принуждавших их к подчинению. Женщина также ответственна за семейный очаг, как и мужчина. В постиндустриальных городских и технологических обществах оба супруга играют одинаково важную роль в экономике. Муж не должен господствовать над женой. Она - свободная и автономная личность, обладающая равными с мужем достоинством, ценностью и правами. Брачная пара должна распределить все семейные обязанности, такие как уборка дома, покупка товаров, ремонт, заработок, приготовление пищи и воспитание детей. Один или оба супруга должны взять на себя выполнение одной или нескольких из этих обязанностей. Это одинаково относится и к неженатым парам, живущим гражданским браком или сожительствующих как-то иначе. В браке или семье должно существовать равноправие в отношении благ и услуг. Они должны разделяться супругами в соответствии с их потребностями и возможностями. Решение, принимаемое влюбленными, должно опираться на совместно достигнутые соглашения относительно взаимных услуг и требований. В некоторых браках один партнер может доминировать, всегда настаивая на своем собственном мнении, а другой быть пассивным, всегда уже готовым пойти навстречу. Возможно, это удачный брак. Но, тем не менее, пассивный партнер имеет свои права, и, безусловно, его потребности или желания не должны подавляться другим.

Если здесь и существует общее правило, то им может быть принцип устранения разногласий посредством их доброжелательного обсуждения. Но это значит, что мы ответственны за внимание к потребностям другого и за поиск удовлетворяющего обе стороны modus vivendi. Из опыта известно: чтобы брак был жизнеспособным, нужно быть гибким, сдерживать недовольство, не терять самообладания, и если подобное допустил партнер - извинить, простить и забыть, поцеловать и примириться, но ни в коем случае нельзя быть упрямым или столь возбужденным, что это не позволяет спокойно обсудить и решить возникшую проблему. Каждый партнер обязан сдерживать свой эгоизм, быть заботливым и внимательным.

Нет идеальных браков. Каждый из них имеет свои взлеты и падения. Но если его ценность сохраняется, нужно обладать чувством ответственности перед своим партнером. Это не означает только давать или только брать. Если брак не удался, выходом оказывается его расторжение. Развод не является злом или грехом самим по себе, но разумным разрешением неудачной ситуации. На мой взгляд, нужно сделать все необходимое для поддержания жизнеспособного брака. Развод является мучительным и разрушительным выходом из семейного кризиса. Но если разногласия между супругами непримиримы, то раздельная жизнь и расторжение брачного союза могут оказаться единственной разумной альтернативой. В то же время в будущем каждый из экс-партнеров может вступить в новый брак. Существуют, конечно, и другие формы отношений между полами: полигамия, бигамия, гомосексуальные отношения, групповые браки, пробные браки, открытые браки. Я говорю здесь не о них, а только о моногамных гетеросексуальных отношениях, но, по-видимому, принципы искренности, честности, доверия, стремления к мирному решению проблем и сотрудничеству одинаково применимы и к иным формам семейных отношений, питая супружеский союз моральными обязательствами. Любого рода супружеские соглашения влекут за собой ответственность и обязанность, основанную на взаимных договоренностях и на искренних намерениях следовать им в настоящем и будущем.

Расширенная семья (The extended family). Ответственность перед семьей включает в себя ответственность перед другими членами семьи, а не только перед супругом и детьми. Я имею в виду ответственность перед сестрами и братьями, дедушками и бабушками, тетями и дядями, кузинами и кузенами. Отношения сестер и братьев друг к другу принадлежат к числу тех самых сильных и теплых человеческих привязанностей, на которых покоится человеческая цивилизация. Хотя братья и сестры могут ссориться между собой, они все же поддерживают узы верности и преданности друг другу в течение всей своей жизни. Эти узы вторичны только по отношению к родительским и супружеским обязанностям. Однако и другие родственные отношения играют важную роль в жизни личности и общества. В примитивных обществах племя включает всех членов родственных клановых групп. В традиционных обществах индивиды воспитывают всех известных им членов семьи.

Вероятно, здесь уместны личные впечатления. Любовь моих родителей, братьев и сестер пришла ко мне первой, но в нашей большой семье она распространялась и на других родственников. В северной части Нью Джерси семья моего отца включала семь братьев, одну сестру и несколько дюжин кузин и кузенов. В семье моей матери, жившей преимущественно в Нью-Йорке, было пять сестер и два брата. Я знал мать моего отца, крупную и властную женщину, авторитарно управлявшую всеми делами своей семьи. Мой отец был младшим из ее сыновей - ее бэби, - и, видимо, поэтому она нашла особое тепло для нас в своем сердце. Мои бабушка и дедушка со стороны матери были полны любви ко всем своим многочисленным детям и внукам. Я помню, как бабушка обожала устраивать праздники. Мой дед был болтливым и улыбчивым мужчиной с животом, вмещавшим баррель пива. Он прожил девяносто два года. В уголке его рта всегда была маленькая сигара. (Сигара называлась «Между делом». Однажды я положил ее к себе в рот, и мне стало дурно от ее вкуса).

Обе семьи пытались поддерживать тесные родственные отношения. После того, как сыновья и дочери стали взрослыми, они решили положить начало - в основном по инициативе моего отца - «Семейному кружку». Для этого они однажды собрались в воскресенье в каком-то из наших домов, после чего стали встречаться из года в год для «сохранения семьи вместе». Мы как дети могли хорошо узнать наших родственников не только на семейных собраниях, но также на свадьбах, похоронах и других событиях. Привязанности и любовь тех лет дороги и остаются со мной сегодня. К сожалению, вследствие мобильности нашего общества большинство моих родственников уехало на юг, а дети рассеялись по всем штатам, редко видя друг друга, за исключением, быть может, похорон. Все мои тети и дяди уже умерли. Они покоятся на двух разных кладбищах. Одни под большими надгробными камнями с фамилией Куртц в пятидесяти могилах, другие - в могилах с материнской фамилией Лэссер. Они остаются памятниками большим расширенным семьям, которые становится все труднее поддерживать в постиндустриальном урбанистическом обществе.

До сих пор я храню моральные обязательства перед каждым из моих дядей и тетей. Они всегда целовали и обнимали меня по прибытии и отъезде. Хотя я краснел от уха до уха, тем не менее, я был рад им. Каждый был личностью со своими собственными ценностями и убеждениями. Большинство присылали мне на день рождения открытки и подарки, и я испытывал к ним чувство моральной признательности. Я сочувствовал и утешал их, когда они описывали свои боли и огорчения, и смеялся вместе с ними, когда они рассказывали шутки или когда я играл с их детьми, моими кузинами и кузенами. Мои тети и дяди следили за моей карьерой, всегда интересовались и гордились моими успехами.

Как прекрасно это было, как плодотворно и неоценимо! И какая щедрая почва для взращивания, воспитания и процветания моральных качеств. Многие из моих кузин и кузенов, и я вместе с ними, испытывали чувство признательности и ответственности. Сказать доброе слово, утешить, если кто-то был болен или находился при смерти, послать подарок, если у кого-то был день рождения или помолвка, оказать любезность, посоветовать работу, дать денег, если кто-то находился в отчаянном положении - и об этом не нужно было просить дважды - все делалось тихо и спокойно. Если они страдали, мы страдали тоже. Если они испытывали радость или преуспевали, мы тоже радовались и ликовали.

Эти этические узы глубоко укоренены в истории рода. Их разрыв немыслим. Моральные качества в своих лучших мгновениях проявляются внутри, так сказать, внутреннего круга: от брата к брату, от сестры к сестре, живущих вместе, любящих друг друга, разделяющих схожие ценности, стремящихся к новым горизонтам. Узы, связывающие племянника и дядю или тетю и племянницу, также крепки: они свидетельства глубокой связи между поколениями внутри семьи, прочно прививающие нам чувства почтительного отношения к наследию наших предков. Не потому ли мы так похожи и разделяем общие ценности? Мои родные дороги мне, я храню верность им и считаю своей обязанностью донести это уважение и любовь до членов своей семьи. Моральные принципы, даже если они строго неопределимы, глубоко укоренены в нашем сознании.

В семьях случаются мелкая зависть и ревность, временами возникают месть и ссора, разногласия и соперничество. Все же, несмотря на это, семейный круг пронизан острым чувством взаимных ожиданий и обязанностей. Нужно поступаться своими интересами ради помощи родственнику, особенно в тяжелые минуты его жизни: «Разве я не сторож брату моему?!» В самом деле, легко видеть, что наша моральная ответственность бытует именно здесь. Это ответственность перед семейным кругом и его устоями, особенно перед родителями, братьями и сестрами. Этот принцип моральной ответственности может быть расширен. Но остается только надеяться, что другие в нашем обществе сделают для нас столько же, сколько мы делаем для самих себя. Мы едим и живем вместе, празднуем свадьбы и окончания учебных заведений, сочувствуем при болезнях и на похоронах. Как прочны узы сочувствия, основанные на общем страдании и радости! Важны наши обязательства перед кузиной и тетей. Но они не обладают уже такой же требовательностью, как долг перед родителями или детьми, сестрой или братом. Ослабевают ли наши обязанности с ослаблением наших кровных связей? Что мы можем сделать для бушмена в Африке или для человека в какой-нибудь далекой от нас стране? Очень мало по сравнению с тем, что мы можем сделать и делаем для людей нашего собственного небольшого круга, скрепленного близкими отношениями.

Друзья (Friends). Моральная преданность не зависит исключительно от биогенетической привязанности. Мужья и жены отличаются по генетической природе, хотя связи притягательности и любви биосексуальны по происхождению. Того же самого нельзя сказать о друзьях. Все же мы можем испытывать глубокую моральную преданность нашим друзьям, почти такую же как к нашим родственникам. Здесь этическое обязательство проходит настоящую проверку: можем ли мы распространить его за пределы нашей семьи, на чужака, который становится нашим другом?

Люди могут иметь множество знакомств на разных уровнях. Можно знать кого-то случайно, просто потому что видел его где-то и между прочим. Нужно соблюдать определенные правила приличия при встрече с ним. Можно просто сказать: «Привет», «Доброе утро» или «Спасибо». Манера поведения важна и должна быть вежливой. Люди могут не являться нашими друзьями, но все же мы должны вести себя с ними воспитанно. Или можно быть знакомым на короткий промежуток времени, например, в качестве попутчика в поезде или самолете. Можно приобрести друзей на своей работе - в учреждении, на заводе или в школе. Работая вместе, мы следуем принципам элементарной вежливости. Если два человека оказались у родника одновременно, то один уступает другому. Или если кто-то хочет войти в лифт, то он позволит людям сначала выйти из него. Все это необходимо в повседневной жизни.

Быть другом, со своей стороны, предполагает особые моральные отношения между двумя или более людьми, основанные на моральных добродетелях. Я не говорю о союзе по соглашению или полезности, но о дружбе, основанной на истинном уважении, почтительности и привязанности. Друг - это товарищ, с которым предпочитают быть вместе и благосклонности которого добиваются. Дружба включает некоторую близость. Истинный друг является источником наслаждения и удовлетворения. В симпатических отношениях мы испытываем смех, остроумие, веселье. Истинным другом является тот, кто по отношению к другому испытывает чувство верности, кто честен и правдив, на чью преданность можно рассчитывать. Друг ответственен и надежен, лишен лицемерия и притворства. Он искренне заботится о благоденствии своего друга, испытывает печаль от его неудач или огорчений и рад его удачам и достижениям. Друг не имеет каких-то скрытных мотивов, не будет злоупотреблять дружбой рада корыстных целей. Он проявляет благодетельное отношение и чувство доброжелательности к другому.

В действительности, дружба есть первый значительный шаг человека за пределы биологических родственных связей, навстречу моральному отношению к чужому. Это начало горячей заботы о благе другого, цемент, связывающий нас с другими людьми за пределами наших родственных групп. Истинный друг будет рад оказать любезность, подать руку помощи, пожертвовать своими привычками или чем-то еще, даже без предварительной просьбы и без сожаления о сделанном для друга. Он обладает чувством долга и альтруистической заботой. Таким образом, существуют ответственность и обязанности, которые мы несем перед нашими друзьями, живя и работая вместе и разделяя наши общие задачи и интересы. Мы знаем, что мы не должны предавать или дурно говорить о наших друзьях: тем самым мы нарушили бы узы верности. Дружба ценится ради нее самой, но ее хранят и потому, что она играет большую роль в обогащении опыта совместной жизни.
Аспект дружбы, на который часто не обращают внимания, это, как правило, ее несексуальный характер. Дружба может существовать между мужчиной и женщиной, хотя и может иметь романтико-сексуальные обертоны. Узы дружбы могут быть очень прочными, как, скажем, дружба между армейскими товарищами или школьными друзьями. Если эти связи продолжаются, то они включают в себя привязанность между двумя или несколькими людьми. Если эта привязанность сильная, друзья могут даже сказать, что они любят друг друга в лучшем смысле этого слова, то есть, что они испытывают глубокую преданность и верность друг другу, заботятся о благополучии и процветании друг друга.

Термин «би-привязанность» (bi-affectionality) здесь вполне уместен. Он иногда может быть спутан с бисексуальностью, т.е. способностью сексуально возбуждаться партнерами обоих полов. С точки зрения дружеских отношений уместно говорить не о поле личности, но о личности пола. Другой термин для описания этой близости - биличностная близость, т.е. способность относиться к другой личности, мужчине или женщине, с искренней любовью и желанием, чтобы личность состоялась. Это высший предел моральной дружбы, возможно, высшее выражение духовного агапе. Анализируя феномен дружбы, мы можем пойти дальше, поскольку отношения привязанности выходят далеко за рамки двух человек. Все-привязанность (pan-affectionality) позволяет личности преодолеть границы биологического детерминизма или половых ролей и достигнуть всечеловечесского (panpersonal) или вселюбящего (panamorous) альтруизма. Не всем удается достигнуть этого уровня, но его достижение может привести к исключительно возвышенному состоянию. Можно иметь много друзей, но относиться к ним по-разному. Этот же уровень - одно из самых высших состояний человеческой любви. Будучи достигнутым, он оберегается ради него самого.

Подлинным критерием наших этических принципов является то, насколько далеко мы в состоянии выйти в нашей заботе о других за пределы круга близких родственников и друзей, т.е. способность распространить нашу заботу на посторонних или чужестранцев.

Взаимодействия в малой группе (Small-group interactions). Мы подошли к вопросу о том, как вести себя с окружающими нас людьми в повседневной жизни, как мы влияем на них и взаимодействуем с ними, какова наша ответственность в этой сфере человеческих отношений. Хотя мы можем быть едва знакомы со многими нашими соседями, общие моральные нормы говорят нам, что мы не должны, например, преднамеренно выбрасывать мусор на газон перед их окнами или включать радиоприемник на полную мощность поздно ночью. Говоря конкретнее, наши взаимоотношения в группе включают те роли, которые мы, так или иначе, принимаем на себя и которые вплетены в наши каждодневные дела, во множество рутинных обязанностей, основанных на прошлых и будущих ожиданиях тех, с кем мы общаемся.

Преподаватель имеет множество определенных обязанностей перед своими студентами: выполнять свою работу как можно лучше, быть пунктуальным, тактичным, добросовестным в передаче знаний, преданным интересам учеников. Он должен стремиться стимулировать среди них желание учиться и совершенствовать свои умения. Вместе с работой приходят обязательства и обязанности, которые преподаватель может выполнять хорошо или плохо.

Это также верно для людей любой профессии. Каждая из них сопряжена с соответствующим видом ответственности. Мы будем шокированы, если владелец лавки обсчитает нас, особенно если мы его постоянные покупатели, или если водитель автобуса проедет мимо остановки, или если сиделка в госпитале не пытается уменьшить наши неудобства и страдание.

Внутри общества существует бесчисленное множество обязанностей. Роли, которые мы играем при разделении труда, несут с собой различные обязанности, которые мы должны выполнять. Любое положение, занимаемое человеком в жизни, связано с определенными задачами. Они не обязательно, точнее даже, прежде всего, не этические. Они могут быть экономическими, если мы работаем в компании, на заводе, в учреждении, в бригаде или организации. Мы выполняем ту работу, за которую нам платят деньги. Если мы делаем ее плохо, нас могут уволить, или мы не получим повышения по службе. Моральным фоном ситуации является наше чувство ответственности. Мы обязаны выполнять порученные нам функции. Мы можем испытывать неудовлетворение от работы и потому искать удовольствия где-нибудь в другом месте. Здесь в экономическую сферу вплетаются общие моральные качества честности и ответственности. Если их не достает, то работающие рядом с нами быстро заметят это и рано или поздно откажутся работать вместе с нами.

Выполнение нашего профессионального долга обязательно во всех областях экономической жизни. Независимо от того, доктор вы или юрист, подрядчик или маклер, существуют ожидания, которым нужно следовать. Существуют этические стандарты, специфические для каждой конкретной профессии: кодекс медицинской этики, правовая этика, актерская этика и этика пожарников, этика бизнеса. Сотрудники, клиенты и покупатели могут обвинить нас в небрежности или халатности, если мы нарушаем эти стандарты. Наша ответственность вытекает из всей совокупности нашей деятельности. Мясник не должен продавать нам несвежее мясо, и мы платим ему, если только его товар заслуживает этого. Доктор несет особую ответственность перед своими пациентами, но когда он предъявляет нам счет, мы платим ему на основе договорных обязательств.

В рамках человеческой культуры установлено множество различных обязанностей и обязательств. Например, если случается пожар, мы чувствуем обязанность безотлагательно позвонить в пожарное отделение, или, если пожарное отделение труднодоступно, попытаться самим помочь затушить пожар. Если произошла авария и кто-то попал в беду, мы звоним в полицию или вызываем скорую помощь и стараемся насколько это возможно помочь человеку. Живя в обществе, мы развиваем чувство взаимности, выходящее за пределы наших специфических договорных обязательств. Мы можем интересоваться, как мэр или члены школьного совета исполняют свои обязанности, осуществляют свою программу или следят за своими администрациями. Мы можем объединить добровольные действия организаций и поддержать совместные усилия, которые мы считаем важными.

Тем не менее, почему бы нам не распространить наши моральные обязательства на тех, кого мы совсем не знаем? Я вспоминаю случай Китти Дженовис, молодой женщины, зверски убитой во дворе дома в Квинсе, в Нью-Йорке. Поздно ночью она кричала и звала на помощь, подвергшись нападению насильника. Десятки соседей слышали ее крики, но никто не вышел спасать ее и даже не побеспокоился позвонить в полицию. «Я не хотел быть впутанным», - таково было их жалкое оправдание, когда позже они предстали перед шокированным обществом. Массовое общество становится безличным, аморфным и холодным, но разве мы не сторожи нашим братьям, и разве мы не обязаны помочь тем, кто взывает о помощи в нужде и беде? Этическая ответственность касается глубочайших смысловых структур общества. Она глубоко укоренена в нашей приверженности благополучию общества - как на локальном уровне, так и на уровне общества в целом, - в котором мы рождаемся, растем и воспитываемся.

За пределы этноса

Мы можем испытывать чувство этической ответственности по отношению к людям того же самого этноса, расы, религии или национальности, к которым принадлежим и сами. Это особенно верно для плюралистических обществ, в которых индивиды обычно идентифицируют себя с представителями своего этноса или расы. Однако высшим этическим критерием является наша способность испытывать чувство моральной общности с теми, кто живет вне нашего непосредственного окружения или общины или принадлежит к другим этносам или расам. Поскольку моральные качества берут начало в семье или небольшой группе, мы можем спросить: можем ли мы этически или просто по-человечески выйти за границы нашего рода, национальности или расы? Можем ли мы быть лояльны по отношению к сообществу всех людей? Если мы имеем обязательства перед нашими близкими, то относится ли это к человечеству в целом? Как мы видели, в истории человечества встречаются ужасные примеры, которые демонстрируют, как тяжело развить такого рода чувство идентичности. Фактически ограниченные, местнические интересы являются источником напряженных и ожесточенных межплеменных, межгрупповых и межнациональных столкновений и конфликтов. Является ли природа человека таковой, что хотя личность испытывает моральную преданность семье, клану или небольшой общине, она фактически не может распространить ее на более широкую область человеческих отношений?

Безусловно, существуют веские эмпирические и прагматические причины, заставляющие индивидов, действующих на основе личных взаимоотношений, придерживаться правил игры: это необходимость выживания. В то же время, существует ли встроенный инстинкт агрессивности, проявляющийся в ненависти и враждебности по отношению к иноплеменным или чужеземным группам? Как кажется, постоянные и кровавые завоевательные и оборонительные войны должны свидетельствовать в поддержку этого мрачного предположения. Человечество оказалось не в состоянии преодолеть страшный бич войны. Я не могу предложить какого-нибудь легкого средства от этой заразы. Мы не можем быть уверены в том, что склонность к войне когда-нибудь будет преодолена.

К сожалению, параллельно развитию глобального сознания продолжают существовать военные блоки, политическое, экономическое и военное соперничество. Религиозные традиции особым образом способствуют разделению между народами. Вместо того чтобы наводить мосты, они часто воздвигают барьеры особенно там, где религия воинственна, и ее приверженцы являются истовыми верующими. Фундаменталисты, христиане или мусульмане верят, что только сторонники их веры войдут в жемчужные врата рая, а иудеи думают, что только они являются «богоизбранным народом». Отсюда стремление обратить, исключить или осудить тех, кто следует иной догматической традиции. В этом процессе гуманистическая добродетель терпимости зачастую утрачивается. Религиозный фанатизм разделяет, а не объединяет человечество.

Возникает решающий вопрос: является ли каждый из нас гражданином мирового сообщества? Несет ли каждый из нас этические обязанности и ответственность перед человечеством в целом?

Мировое сообщество

В некотором смысле сформировать расширенное этическое сознание труднее, чем нашу этическую ответственность на более низком уровне группового взаимодействия. Тем не менее, сегодня существуют мощные силы, продвигающие нас к новому этическому глобальному сознанию.

Во-первых, межгрупповые столкновения уменьшаются там, где возникают крупные государства и преобладают системы закона и порядка. Этот процесс идет нелегко, и внутри крупных национальных образований иногда все еще происходят этнические конфликты. Многие современные национальные государства являются настолько крупными, что способны охватывать значительные территории и большое число различных расовых, религиозных и этнических групп, создавая условия их мирного сосуществования. В первые годы существования США, когда группы иммигрантов стекались в большие города, возникали вспышки уличной войны между бандитскими группировками ирландцев, немцев, евреев, поляков и т.д. Веком позже эти конфликты прекратились, поскольку нация стала более однородной, и новые гражданские добродетели вытеснили этнические ценности прежних времен. Можно надеяться, что то же произойдет и с неграми, азиатами и испано-американцами, которые ассимилируются большим обществом. Таким образом, национальное сознание в состоянии привить малым группам чувство патриотического долга ответственности более высокого уровня.

Во-вторых, на заре человеческой истории коммуникации были слабыми, а путешествия трудно осуществимыми. Большинство людей стремились жить и умереть на своей родине. Не только обычаи и привычки оставались практически теми же самыми и медленно изменялись, но и узкородственные группы стремились воспроизводить те же самые этнические и расовые типы. Но сегодня путешествия и передвижения широко распространены, а коммуникация совершается фактически мгновенно. Более того, браки между представителя различных рас, религий и этносов возрастают по мере того, как общество стремится к интеграции. Соответственно, разделение мира на четко определимые этнические территории или изолированные расовые группы постепенно размывается, и возникают новые смешанные расы. Правильнее было бы сказать, что смешанные браки не «нарушают чистоту расовых типов», как утверждают расисты, а усиливают и увеличивают их, разрушают древнюю преданность своему этносу. В Америке, Австралии, Канаде и в других странах заключаются браки между шотландцами, ирландцами, англичанами, немцами, евреями, поляками, итальянцами, неграми, испанцами, латиноамериканцами, азиатами и индейцами. В результате браков между черными и белыми рождаются мулаты, между азиатами и европейцами - евроазиаты - совершенно новые расовые типы. Сходные процессы можно наблюдать в большинстве стран Европы, которые уже не являются и, видимо, никогда больше не будут чисто белыми. В Европе расовые барьеры разрушаются и размываются по преимуществу прибывающими из бывших колоний иммигрантами.

Третьим, и самым удивительным фактом, является быстрый темп культурного взаимопроникновения и заимствования. Наука, технология и индустриализация наряду с западными демократическими идеалами и ценностями захватывают многие азиатские страны. Одинаково действующие этические и материальные ценности могут быть обнаружены в Японии, Саудовской Аравии, Париже, Кении, Лондоне и Лос-Анджелесе. Кроме того, на Запале проявляется сильный интерес к азиатским культурным ценностям. Возникает мировая культура, в которой больше не остается отделенных и изолированных лакун. Хотя существует множество языков, более эффективное общение настоятельно диктует потребность в общем мировом языке. Возможно, именно английский, вытесняя французский как язык дипломатических служб, более всего подходит в качестве средства, преодолевающего национально-языковые границы.

Четвертый, не менее значимый факт - это мощное взаимодействие экономических сил мирового масштаба. Никакие отдельные национальные государства или регионы более не в состоянии развивать свои экономики независимо от мирового производства и мирового рынка. Мировые транснациональные корпорации и могущественные конгломераты, преследующие свои интересы во всем мире национальные правительства сделали рынок всеохватывающим. Проблемы безработицы, производительности труда, капиталовложений, валютного обмена и обмена технологиями являются всемирными по своему масштабу.

Однако по-прежнему - и это сохраняет множество традиционных проблем - современный мир состоит из отдельных независимых, суверенных национальных государств, каждое из которых живет по своим собственным законам. Необходимость в своего рода транснациональном политическом авторитете и системе всемирных законов сегодня очевидна как никогда прежде. Двадцатый век разрушил традиционные империалистические колониальные империи. Научная промышленная революция позволила европейским нациям составить карты Семи морей, установить свое господство над различными частями света и создать огромные империи. Войны за национальное освобождение были прогрессивными, поскольку освободили нации от колониальною господства и вывели их на путь самоопределения. В то же время возникшие национальные государства спровоцировали множество конфликтов уже после второй мировой войны. Осознание общих интересов привело национальные государства к созданию региональных союзов, таких как Европейское экономическое сообщество. И здесь снова возникает вопрос: несет ли каждый из нас ответственность перед всем мировым сообществом?

Ясно, что мы имеем обязанность и несем ответственность перед нациями, к которым принадлежит каждый из нас. Будучи гражданами Франции, Японии, Голландии или Аргентины, мы можем говорить на соответствующем языке и разделять общее наследие и ценности нашей страны. Патриотизм и шовинизм остаются мощными силами современного мира, все еще способными, как и прежде, провоцировать страшные и разрушительные войны. Многие американцы заявляют о глубокой преданности идеалам, заключенным в Декларации независимости и Конституции США и ощущают свою привилегию быть гражданами этой страны по рождению или натурализации. Этническая и националистическая приверженность являются фактами современной жизни. Но если мы не обязаны становиться гражданам мира, то что из этого следует? Несем ли мы ответственность перед идеалом всемирного гражданства? Именно здесь ревизионистская и познавательная этика приходит к определенным выводам. Я смею утверждать, что такая обязанность, выходящая за пределы всякой ограниченности, приводит к ответственности за сохранение природной экологии Земли, за жизнь будущих поколений людей. Идеал всемирного гражданства предполагает обязанность следить - насколько мы в состоянии это делать - за соблюдением прав человека в любой точке земного шара. Этика гуманизма, если она что-нибудь значит, должна быть планетарной по своему масштабу. Существуют различия между отношениями внутри малых групп (хотя в них впервые возникает чувство личной ответственности) и мировым контекстом человеческих отношений. Будущее покажет, способны ли люди совершить этот глубокий переход от одного типа отношений к другому. В этой связи центральный вопрос нашей темы: как создать мировое этическое сознание.

Почему я должен быть моральным?

Нам все еще предстоит решить важную проблему относительно взаимоотношений на уровне малых групп, и поэтому я хотел бы вернуться к основаниям важнейших обязанностей личности и задать вопрос: «Почему я должен быть моральным?». Что является основанием моих обязанностей и долга перед ближними? Этот вопрос часто ставится перед гуманистами, с одной стороны, верующими, с другой – скептиками. Теисты утверждают, что они разрешили проблему обязанности; мы должны подчиняться моральным правилам, потому что так установил Бог. Это считается оправданием морального долга, обеспечивающим его нормативную силу. Без него, настаивают они, мы лишаемся каких-либо основ морального поведения. Натуралисты и гуманисты, на первый взгляд, оказываются здесь в затруднительном положении. Однако мы уже рассматривали вызываемую этим тезисом некорректность. Она связана с недостаточной очевидностью существования Бога. В конечном итоге, религиозные убеждения вынуждены основываться на вере. Идея Бога как основания этики заставляет скептицизм сделать шаг назад и отказаться от выдвижения какого-либо довода за или против моральности человека. Тем не менее, многие люди, которые исповедуют веру в Бога, пренебрегают моральными обязанностями и фактически нарушают моральные принципы. Моральный потенциал веры в Бога не выдержал испытание временем, по большей части исчерпал себя и не представляет собой достаточно очевидного основания морального поведения на современном этапе мировой цивилизации.

Кроме того, боязнь наказания или надежда на воздаяние едва ли могут быть признаны этическим основанием следования божественным заповедям. На самом деле, в некотором смысле теистический довод аморален, так как он выходит за рамки сознания и указывает на авторитарное внеморальное основание этического. Таким образом, теизм отступает в сторону от содержания и сущности морального императива. Теистическая мораль неадекватна, поскольку моральная обязанность важна сама по себе и для самой себя. Она не нуждается ни в каких априорных предпосылках. Пытаться подпереть моральную обязанность ссылкой на более фундаментальное и неморальное основание, значит, обманывать наши глубочайшие моральные интуиции.

Проблема, с которой мы здесь сталкиваемся, состоит в следующем: в состоянии ли мы обосновать ответственность в ее собственных границах, на чисто этических основаниях, не обращаясь к чему-то независимому от нее или априорному? Этический скептик отрицает такую возможность. Он ищет «последнее» основание морального поведения и не может ничего найти. Но он критикует и теистическое объяснение феномена моральной обязанности, поскольку считает, что не существует необходимой дедуктивной связи между Богом и нашими нравственными обязанностями. Теист, по его мнению, оставляет недоказанным обязательный характер обязательства. Скептика не убеждают аргументы теиста, и он отказывается признать справедливым утверждение, что божественные заповеди являются морально обязательными.

Однако скептик оборачивает свой скептицизм и против этического натурализма и гуманизма, поскольку не видит возможности вывести «должное» (ought) из «существующего» (is) без скачка в аргументации. Скептик жаждет обретения первой предпосылки и всем понятного оправдания для «должного». Требуя того, чего нельзя найти, он в порыве субъективистского отчаяния всплескивает руками. Он задает вопрос «почему?» ad infinitum* и потому не может найти доказательства, оставаясь неудовлетворенным любым предоставляемым ему ответом. «Почему это благо?» «Почему это обязательно?» - без конца вопрошает он.

Давайте рассмотрим эту проблему с вопроса: что означает этот вопрос? Признаюсь, что в традиционной формулировке вопроса: «Почему я обязан быть моральным?», - я не нахожу особого смысла. Если здесь спрашивается об универсальном смысле должного, то на него нельзя дать ответ. Как вопрос всеобщего характера, абстрактный вопрос, он кажется мне мало вразумительным. Более того, он скрывает лежащее в его основе «требование убедительности» (quest for certainty), как назвал Джон Дьюи случай, когда то, о чем спрашивается, в принципе, не может быть найдено, поскольку за каждым ответом всегда следует вопрос: почему?

Я смею утверждать, что этот вопрос должен быть сформулирован конкретнее: «Почему я должен выполнять эту обязанность или этот долг?». По крайней мере, для таким образом сформулированного вопроса существует конкретный референт, и поэтому адекватный (identifiable) ответ здесь может быть найден. «Почему я должен вернуть деньги, которые я занял у моего друга?», «Почему я должен быть правдивым со своими клиентами?», «Почему я не должен грабить старушку в закоулке?» Каждый из этих вопросов контекстуален. Вместе с тем каждый из них рассматривается и обсуждается в конкретных эмпирических терминах.

Рассмотрим первый вопрос. Предположим, ваша подруга одолжила вам деньги, когда вы попросили ее об этом, и сейчас требует вернуть их, потому что сама нуждается. Это требование предъявлено в контексте определенной ситуации и вы соответственно обязаны удовлетворить его. Во многих случаях относящиеся к делу контекстуальные основания достаточны, и всякая разумная личность не будет их оспаривать. Конечно, можно спросить: «Почему люди должна возвращать свои долги?». Если кто-то задаст этот философский вопрос, мы можем улыбнуться или изумиться, предположив при этом розыгрыш или отсутствие у этого человека понимания морали, или, наконец, его слабоумие. Такой индивид может остановиться на младенческом уровне морального развития и ему поистине не хватит ума разобраться в элементарных актах морального поведения. Но что более серьезно, он может быть лишен подлинного сочувствия к интересам или нуждам других. В таком случае он оказывается морально невежественным. Тем не менее, мы можем попытаться показать ему его заблуждение. С чего мы должны начать? Под сомнение здесь ставится факт применимости prima facie всеобщих правил и моральных качеств, которые мы черпаем из опыта. Правило «Выполняйте ваши обещания» усилено другим правилом - «Платите по своим долгам». Оба они имеют отношение к вышеупомянутой ситуации. Конечно мы можем доказать достоинства этих общих принципов. Если они будут постоянно нарушаться, то никто не захочет ничего давать взаймы другому. Всякое кредитование прекратится, доверие между людьми исчезнет. Последствиями этого должны явиться всеобщий кризис доверия и развал человеческих взаимоотношений.

В споре с моральным скептиком, который спрашивает, обязан ли он возвращать долг своей подруге, мы должны, прежде всего, спросить, занимал ли он деньги. Если он скажет да, мы должны затем спросить его, соглашался ли он возвращать их. Если он снова ответит да, мы должны сказать: «Это достаточное основание для вас возвратить деньги». В этой ситуации его обязанность усилена тем обстоятельством, что на него как на друга было возложено дополнительное обязательство. Конечно, в этой ситуации могут возникнуть извиняющие его обстоятельства, и он может указать на них. У него может не оказаться денег, или он может пребывать в ужасном положении и надеется, что его подруга поймет это и простит ему долг. Если она ему друг, то вероятнее всего она легко пойдет ему навстречу. Возможно, и она занимала у него деньги в прошлом и не могла вернуть их. Ясно, что аргументация этого уровня достаточна и очевидна. Для разрешения этой моральной дилеммы нет необходимости обращаться к Богу или метафизике. Чтобы усилить возникающую здесь систему аргументации, можно обратиться к утверждениям следующего порядка и сформулировать этический принцип: «Люди должны возвращать свои долги». Но, как мы видели, этот принцип не абсолютен, а является только условной общей обязанностью. Обещание сдержать слово или вернуть деньги может быть взято назад, если другие принципы вошли с ним в конфликт. Например, возможно, я не могу вернуть долг, потому что отдал деньги другому близкому мне человеку, который серьезно болен и весьма нуждается. Возвращать долг должно в том случае, если это не входит в противоречие с выполнением более высокого долга или блага. Все это, по крайней мере, доказуемо.

Тем не менее, теист и скептик могут объединить свои усилия и педантично вопрошать: «На каком основании мы подчиняемся какому-либо этическому принципу вообще? Почему мы не отвергаем их все? На каком основании мы должны верить в мораль? Докажите мне, что должно вести себя морально». Эти вопросы так же стары, как философия. В «Государстве» Платона Главкон и Адимант задают Сократу тот же вопрос: можешь ли ты доказать, что справедливость, мораль или добродетель действительно являются благом не по тем инструментальным или утилитарным соображениям, что они ведут к достойной жизни и поэтому пригодны, но сами в себе и по себе? Каков мой ответ на этот вопрос? Опять-таки, этот вопрос не возникает в повседневной жизни, поскольку обязанности конкретны и вырастают из наших социальных ролей, предъявляемых к нам претензий и требований, наших прежних обязательств и наших будущих ожиданий. И все же, задающий такой вопрос глядит в корень моральной жизни. Такие вопросы могут возникать у отчаявшихся людей, которые оказались в оппозиции к установленным нормам жизни и готовы попрать все общепринятые правила и приличия. Или же они могут быть заданы студентом философии, ищущим эпистемологической (гносеологической) гарантии всего многообразия прав, обязанностей и обязательств.

Нужно проводить различие между причиной и мотивом. Для обоснования моральности аргументы могут быть найдены, но они не обязательно будут обладать психологической убедительностью для индивида, который может по-прежнему спрашивать: «Зачем быть моральным?». Мой ответ состоит в том, что этот вопрос бессмыслен, если не содержит в себе ссылку на конкретное требование. Моральные правила, блага, права, обязанности, ответственность и долг основаны на предшествующих обязательствах и привязанностях человека и на его месте в системе социальных ролей и отношений. В качестве prima facie общие принципы и общие моральные правила существуют и действуют внутри этих сфер деятельности людей. Вместе с тем они возникают в нашем сознании как императивы: будь правдивым, не кради и не причиняй страдания другим, будь добрым и полезным другим. Почему? Потому что, живя вместе, мы узнаем, что должны быть правила, регулирующие наши ожидания и обязанности. Основные моральные правила являются той смазкой, которая делает гармонические социальные взаимодействия возможными. Каждое из этих правил проверяется по его последствиям в нашем действии. Их отрицание ведет к хаосу и беспорядку.

В ответ на это может быть задан вопрос: «Почему я должен беспокоиться о гармоничных социальных взаимодействиях?» Ответ является двояким. Во-первых, потому что это в собственных интересах каждого человека, поскольку фактически все, что человек хочет и в чем он нуждается, затрагивает других людей. Поэтому между людьми должны существовать согласованные и дружеские отношения. Имеются инструментальные и прагматические соображения, которые благоразумная личность будет принимать из чисто рациональных оснований. Такая личность берет на себя роль беспристрастного наблюдателя и осознает общность моральных размышлений, по крайней мере, на prima facie основаниях. Общий принцип не является реально существующей обязанностью, ибо то, что мы должны делать, зависит от взвешенного рассмотрения всех факторов конкретной практической ситуации.

Во-вторых, этика не может основываться исключительно на эгоистических соображениях. Если бы это было так, она могла бы привести нас к макиавеллизму, ловко использующему мораль в своих собственных корыстных интересах и отвергающему ее, если это позволяют условия. Существует более глубокий аспект этической жизни: моральное сознание укоренено в нашей природе как человеческих существ. Встроенное в общественную жизнь отношение индивида к себе и окружающим обусловлено его социо-биологическими корнями и всем культурным контекстом. Это отражается и в наших эмоциях. Мы в действительности или возможности сочувственно относимся к другим. Эта значит, что социальный, а не только собственный, интерес мотивирует наше поведение. Влюбленные непроизвольно испытывают эмпатическое отношение друг к другу. Два друга реализуют свои альтруистические чувства в товарищеских отношениях и общих интересах. Мать испытывает глубокое чувство любви к своему ребенку. Обыкновенно мы склонны уважать труд мясника, пекаря или создателя подсвечников.

Если человек не чувствует своих обязанностей и ответственности, то тем самым демонстрирует моральную слепоту и общую неразвитость своих познавательных способностей. У некоторых людей начисто отсутствует склонность к математике. Они с трудом понимают геометрические доказательства. Мы можем для начала попросить их построить силлогизм, и если они не могут понять, что такое силлогизм, то я смею думать, нам не остается ничего другого, как выполнить его самим. Силлогизм: «если a = b и b=c, то a=c» является достаточно простым, и мы допускаем, что практически любой студент поймет его, хотя более сложные математические рассуждения доступны не каждому.

То же самое справедливо и по отношению к эмпирическим вопросам, с помощью которых мы пытаемся оценить очевидность фактуального утверждения. В отношении к элементарным дескриптивным предложениям должно существовать соглашение типа, скажем того, что если «за окном идет дождь», то это может быть проверено простым наблюдением. Более сложные эмпирические гипотезы или теории открыты для обсуждения их достаточной очевидности, но это едва ли относится к эмпирическим чувственным данным. Сходные рассуждения применимы к доказательству реальности элементарных моральных обязанностей. Если ребенок или взрослый не понимают, что они не должны лгать и причинять бессмысленное страдание другому человеку, то они либо морально недоразвиты (как правило, вследствие психологической или физиологической ущербности), либо лишены элементарной способности понимания морального, что так необходимо для социальной совместимости. Мы можем зайти в тупик, имея дело с человеком, который по каким-то причинам имеет низкий M.Q. (коэффициент моральности).

Проблема эта может казаться запутанной вследствие того, что моральные способности людей неодинаковы. У некоторых людей они могут быть незначительными и проявляться только в отношении к близким. Кроме того, внутри личности этические мотивы сталкиваются с другими импульсами и искушениями и как бы погашаются ими.

1. Моральное поведение составляет только одно из измерений нашей природы как социальных животных.
1. Онтогенетически моральная мотивация в значительной степени потенциальна и развивается только при оптимальных условиях. Существуют стадии морального роста.
3. Моральное развитие личности может быть нарушено, сдержано или подавлено различными воздействиями и причинами.
4. Могут возникнуть различные отклонения от норм моральной эмпатии по трудно уловимым биологическим, психологическим или социальным причинам.
5. Развитие морального чувства и социального интереса зависит от роста познавательных способностей и чувства сострадания.

Лоренц Кольберг, Жан Пиаже, Абрахам Маслоу и другие психологи утверждали, что существуют стадии морального развития, однако, спорным является соответствие действительно существующих стадий этого развития предлагаемым ими классификациям. Я хочу представить свой анализ фаз роста и развития, хотя порядок развития у различных людей может быть различным. (Более полное обсуждение этой проблемы представлено в седьмой главе.) Вместе с тем наиболее значимым является здесь вопрос о причинах отсутствия у некоторых людей поздних (последних или наиболее высоких) фаз нравственного развития.

Инфантильная аморальность (Infantile amorality). Наделенные ею люди лишены чувства правильности и ошибочности нравственного суждения или поведения. Они живут в узких рамках собственного удовольствия - почти как дети, неспособные или не желающие приспосабливаться к другим. Моральное осознание отсутствует. Эта стадия присуща только психотикам или людям, страдающим сильными психическими недостатками. Такие индивиды не могут быть полностью социализированы.

Подчинение правилам (Obedience to rules). Здесь моральное поведение основывается преимущественно на повиновении правилам и обычаям, навязанным и усиленным социальными требованиями.

Любое отклонение от закона строго наказывается. Моральный кодекс условен, и человек приучается подчиняться ему так же, как он подчиняется закону. Он вознаграждается за исполнение обязанностей и карается за отклонение от них. Отношение между учеником и учителем носит характер пассивной покорности авторитету. Многие религиозные моральные учения не выходят за пределы этой авторитарной стадии. Каждый должен проходить эту фазу обучения, особенно если речь идет об усвоении основных моральных правил.

Моральное отношение к другим (Moral feelings for others). На этой стадии у нормального человека возникает забота о нуждах других, появляется уважение к моральным правилам и желание выполнять их. Такая личность эффективна на межличностном уровне, она способна любить и иметь друзей. Но моральное развитие может остановиться на этом уровне, особенно если тормозится психофизиологическое развитие человека, и деформируются его основные потребности. Моральное отношение к окружающим является нормативным выражением социальной природы людей. Оно может быть снижено или отсутствовать у людей с различными отклонениями. В таких случаях мотивация этического поведения с большим трудом поддается стимуляции. Развитие эмпатии в раннем возрасте, вероятно, является лучшим стимулом для роста подлинной моральной симпатии.

Этика эгоизма (The ethics of self-interest). Решение о поступке может быть принято исключительно на основе соображений собственной выгоды. Этический субъект рационально просчитывает будущее поведение, иногда пренебрегая общими этическими принципами, особенно если он верит, что может избежать порицания. Очень немногие свободны от такого искушения. Те, кто подвержен ему в значительной степени, достигают особой изобретательности в получении собственной выгоды. Тем не менее, решение сдержать корыстные побуждения и соблюдать некий договор о сотрудничестве может быть принято из соображений собственного долгосрочного благополучия. В таком случае эгоистическая личность твердо придерживается этических правил только потому, что ее главной задачей является достижение своего собственного долговременного счастья. Моральное совершенство часто рассматривается как путь максимального увеличения своих личных благ. У таких людей может отсутствовать какое-либо моральное отношение к другим, они по преимуществу эгоцентричны. Однако эгоизм не обязательно предполагает отсутствие моральной заботы о других.

Единство морального чувства и разумного эгоизма (Union of moral feeling and rational self-interest). На этом уровне возникает подлинное чувство эмпатии и любовная забота о других. Любовь к своей семье, спортивной команде, роду или нации, все это может составлять своекорыстный интерес. Процветания своей социальной группе желают и тогда, когда это может быть достигнуто за счет других социальных групп. Здесь альтруизм находит благоприятную почву в личных и социальных привязанностях и связях.

Гуманистическая этика (Humanistic ethics). Полностью развитый спектр нравственных принципов и отношений включает в себя заботу о более широкой общности людей на более универсальной моральной основе. Она в состоянии преодолеть уровень взаимоотношений малой группы и включает следующие составляющие:

– приверженность общим этическим принципам и отказ от их нарушения без веских на то причин;
– внутреннее чувство моральной симпатии и благодеяния, нежелание причинять морально не обоснованный вред другим людям;
– разум используется как регулятор нравственного поведения личности в соответствии с идеалом совершенства. Он может включать своекорыстные соображения, но также предполагает соблюдение интересов своей группы;
– осознание необходимости распространять моральное отношение за пределы относительно ограниченных социальных сфер на более широкое сообщество людей. Такое стремление является выражением этической заботы о сохранении и благополучии мирового сообщества и человечества в целом.

Примечания
1.John Dewey, The Quest for Certainty (New York: Minton Balk,1929).

I. Обязанности перед самим собой

Человек как индивид относится к самому себе. У него две стороны: единичность и всеобщая сущность. В связи с этим его долг перед собой заключается частью в физическом сохранении себя, частью же в том, чтобы поднять свое отдельное существо до своей всеобщей природы – образовать себя.

Пояснение . С одной стороны, человек – природное существо. Как таковое, он ведет себя сообразно своему произволу и случаю, т.е. как непостоянное, субъективное существо. Он не отличает существенного от несущественного. – Во-вторых, он существо духовное и разумное. Взятый с этой стороны, он не бывает от природы тем, чем он должен быть . Животное не нуждается в образовании, ибо животное от природы есть то, чем оно должно быть. Оно лишь природное существо. Человек же должен согласовать две свои стороны, привести свою единичность в соответствие со своей разум {62} ной стороной, иначе говоря, сделать последнюю господствующей. Некультурно, например, когда человек отдается своему гневу и действует, слепо повинуясь этому аффекту, ибо в гневе он принимает нанесенную ему обиду или вред за бесконечные и без меры и цели старается отплатить за них, причиняя вред обидчику или другим предметам. – Некультурно, когда кто-нибудь следует такому интересу , который или несвойствен этому человеку, или недостижим в его деятельности, ибо разумным образом можно делать своим интересом лишь то, чего можешь добиться своей собственной деятельностью. Далее, если человек, испытывая превратности судьбы, теряет терпение , значит, свои собственные интересы считает самым важным делом, чем-то таким, к чему, по его мнению, должны приноравливаться и люди, и обстоятельства.

В теоретическое образование входит кроме многообразия и определенности знаний, а также всеобщности точек зрения, позволяющих судить о вещах, умение воспринимать объекты в их свободной самостоятельности, без субъективного интереса.

Пояснение . Многообразие знаний самих по себе входит в образование потому, что именно благодаря многообразию знаний самих по себе человек поднимается от партикулярного знания незначительных вещей своего окружения ко всеобщему знанию, благодаря которому он достигает большей общности знаний с другими людьми, овладевает предметами всеобщего интереса . Выходя за пределы того, что он знает и испытывает непосредственно, человек узнает, что существуют также другие, и притом лучшие, способы вести себя и действовать и что его способы не являются единственно необходимыми. Этим он отдаляет себя от себя самого и приходит к различению существенного и несущественного. Определенность знаний касается их существенного различия, тех различий, которые во всяком случае принадлежат предметам. К образованности относится умение судить об отношениях и предметах дей {63} ствительности, именно для этого и нужно знать, от чего это зависит, что такое природа и цель как вещи, так и отношений друг к другу. Эти аспекты открываются человеку не непосредственно через созерцание, а благодаря занятиям этой вещью, благодаря размышлению как о ее цели и сущности, так и о средствах, насколько они действенны или недейственны. Необразованный человек не идет дальше непосредственного созерцания. Его глаза закрыты, и он не видит того, что лежит у его ног. Это только субъективное ви дение и постижение. Он не видит суть. Он лишь приблизительно знает, какова вещь, да и то не как следует , потому что только знание всеобщих аспектов направляет человека на то, что нужно рассматривать главным образом. Вернее даже, знание всеобщих аспектов уже и есть главное самой этой вещи, оно уже заключает в себе ее важнейшие отделы, в которые, стало быть, остается лишь, так сказать, вложить внешнее наличное бытие, и следовательно, это знание способно постигать гораздо легче и правильнее.

Противоположностью неумения судить является манера судить обо всем чересчур поспешно, без понимания. Такое торопливое суждение основывается на том, что становятся на одностороннюю точку зрения, берут один аспект и тем самым упускают из виду истинное понятие вещи, не обращают внимания на остальные аспекты. Образованный человек знает в то же время границы своей способности суждения .

Далее, в образование входит умение воспринимать объективное в его свободе . Оно заключается в том, чтобы в предмете я искал не свой собственный субъект, а рассматривал бы и трактовал предметы так, как они существуют сами по себе, в их свободном своеобразии, чтобы я интересовался ими без какой-либо личной выгоды . Такой бескорыстный интерес важен в изучении наук , если, разумеется, культивировать их ради них самих. Желание извлекать пользу из предметов природы связано с разрушением последних. Интерес к изящному искусству тоже бескорыстен. Оно изображает вещи в их живой самостоятельности и устраняет те недостатки и стеснения, которым они подвергаются {64} от внешних обстоятельств. Объективный поступок состоит в том, что, 1) взятый даже со своей безразличной стороны, он имеет форму всеобщего , лишен произвола, прихоти, каприза, свободен от странностей и т.п.; 2) со своей внутренней, существенной стороны он является объективным, если имеет целью самое истинную вещь , и лишен корыстного интереса.

Практическое образование требует, чтобы человек, удовлетворяя свои естественные потребности и влечения, проявлял благоразумие и соблюдал ту меру, которая лежит в границах их необходимости, т.е. необходимости самосохранения. Человек 1) должен быть способен выйти из естественного, быть свободным от него; 2) напротив, в свое призвание (Beruf), в существенное он должен быть углублен ; наконец, 3) он должен быть способен не только к тому, чтобы ограничить удовлетворение естественного пределами необходимости, но и к тому, чтобы принести его в жертву более высоким обязанностям.

Пояснение . Свобода человека от естественных побуждений заключается не в том, что он не имеет их и, следовательно, не стремится уйти от своей природы, а в том, что он признает их в общем необходимыми и тем самым разумными и в соответствии с этим исполняет их по собственной воле. Он оказывается тут принужденным лишь в том случае, если вопреки этому всеобщему обзаводится случайными и произвольными мыслями и целями. Определенную, строгую меру в удовлетворении потребностей и употреблении физических и духовных сил точно указать невозможно, но каждый может знать, чт? именно ему полезно, а что вредно. Соблюдение меры в удовлетворении естественных побуждений и в пользовании телесными силами необходимо, собственно говоря, ради здоровья , ибо последнее является существенным условием пользования духовными силами для исполнения высшего назначения человека. Если тело не сохранено в его нормальном состоянии, если нарушена какая-нибудь из его {65} функций, то приходится делать тело целью своих занятий, вследствие чего оно превращается в нечто слишком важное и значительное для духа . – Далее, нарушение меры в пользовании физическими и духовными силами, как чрезмерным, так и недостаточным их употреблением приводит к притуплению и слабости этих сил.

Наконец, умеренность связана с благоразумием . Благоразумие состоит в способности сознавать, чт? делаешь, в том, что человек, наслаждаясь или работая, наблюдает за собой посредством рефлексии и, следовательно, не целиком отдается этому единичному состоянию, а остается способным к размышлению обо всем другом, что еще будет необходимо. Благоразумный человек, воспринимая что-нибудь или занимаясь каким-то делом, одновременно в своем духе вне этого состояния. Это умение не целиком отдаваться своему состоянию вообще требуется при необходимых, но все-таки несущественных побуждениях и целях. Напротив, при истинной цели или при истинном деле необходимо, чтобы дух со всей серьезностью был налицо, а не находился бы одновременно и вне их . Благоразумие здесь состоит в том, чтобы не упускать из виду все обстоятельства и стороны работы.

Что касается определенного призвания , которое кажется какой-то судьбой , то нужно всего лишь снять с него форму внешней необходимости. Свою судьбу нужно выбирать свободно и так же переносить и осуществлять.

Пояснение . По отношению к внешним обстоятельствам своей судьбы и вообще ко всему, что он есть непосредственным образом, человек должен вести себя так, чтобы сделать все это своим , лишить все это формы внешнего бытия. Неважно, какое положение в обществе занимает человек благодаря своей судьбе, если он действительно есть то , что он есть , т.е. если он вполне соответствует своему призванию. Призвание – многосторонняя субстанция. Призвание есть как бы {66} предмет или материал, который нужно всесторонне проработать, чтобы в нем не осталось ничего чуждого, недоступного, сопротивляющегося. Если я сделал этот материал совершенно своим для меня, то в нем я свободен. Преимущественно из-за того человек и бывает недоволен , если он не соответствует своему призванию . Он ставит себя в такие условия, которыми не обладает как действительно своими. В то же время он принадлежит такому состоянию. Он не может отделаться от этого состояния. Он живет и действует, следовательно, в каком-то превратном отношении с самим собой.

Верность и покорность своему призванию, а также покорность своей судьбе , и способность забывать о самом себе в своей деятельности основаны на отказе от тщеславия, самомнения и эгоизма и сосредоточении внимания на том, что существует в себе и для себя и является необходимым.

Пояснение . Призвание есть нечто всеобщее и необходимое и составляет известную сторону человеческого общежития. Призвание есть, следовательно, часть всего созданного людьми . Имея призвание, человек приобщается ко всеобщему и принимает в нем участие. Благодаря этому он становится объективностью. Хотя призвание и представляет собой единичную ограниченную среду, оно все же образует необходимый член целого и в самом себе тоже является целым . Чтобы стать кем-то , человек должен суметь ограничить себя , т.е. сделать свое призвание вполне своим делом. В этом случае призвание не является для него ограничением. Здесь человек един как сам с собою, так и со своим внешним окружением, со своей средой. Он есть всеобщее, целое. Если человек делает своей целью что-либо суетное , т.е. несущественное, ничтожное, то здесь заложен не интерес к делу, а интерес к себе. Суетное не представляет собой сущего в себе и для себя, но получает существование только благодаря субъекту. Человек видит в нем только себя. Таково, например, моральное тщеславие , когда человек в своих поступках пола {67} гает свое превосходство и вообще проявляет больше интереса к самому себе, чем к делу. Человек, который честно исполняет незначительные дела, показывает этим свою способность к б?льшим делам, ибо он проявил покорность и способность отказываться от своих желаний, склонностей и фантазий.

Благодаря интеллектуальному и моральному образованию человек получает способность выполнить обязанности по отношению к другим , каковые можно назвать реальными , в то же время как обязанности, относящиеся к образованию, напротив, скорее формальной природы.

Если исполнение обязанностей оказывается более чем субъективной собственностью индивидуума и скорее присуще его естественному характеру, оно есть добродетель .

Так как добродетель связана отчасти с естественным характером, то она выступает как моральность определенного рода, как моральность большей жизненности и интенсивности. В то же время она менее связана с сознанием долга, чем моральность в строгом смысле этого слова.

7. «Быть самим собой» Теперь оставим на время в стороне эти указания на высшее измерение опыта освобождённого мира и постараемся более точно определить то, что с достаточной долей уверенности мы можем извлечь из подобного рода мировоззрения - а именно принцип быть самим